Секретарша для искушенного - Эл Найтингейл

— Кира, малышка, — нежно погладил ее руку. — Твоя забота об этом ребенке похвальна. Но тебе не кажется, что ты переходишь границы? Заботиться о девочке должны ее родственники.

Кира прикусила губу. Несколько минут не сводила с меня напряженного взгляда, а после спросила:

— Она понравилась тебе?

— Кто? — я слегка опешил. — Девочка или ее мама? Или о ком вообще идет речь?

— Маша, девочка, ты ведь заметил, что она… немного не такая, как все дети. У нее проблемы с развитием, но врачи обещают, что со временем это пройдет. Она станет обычной маленькой малышкой, такой как все.

Кира смотрела так, словно мой ответ был очень важен. Да, я заметил у девочки некоторые отклонения в походке и речи… Но мысль о том, что эта девчушка должна мне понравиться, не приходила в голову. Зачем? Для чего?

— Ты слишком добра, Кира. И чересчур сильно переживешь за чужого ребенка. Об этой девочке должны заботиться ее родственники, тебе не стоит взваливать на себя этот груз. Понимаю, твоей подруге, наверное, тяжело, и она с радостью принимает любую помощь. Это большая ответственность, воспитывать такого ребенка. И большой труд.

— Люся ее искренне любит.

— Я в этом не сомневаюсь. Но повторяю, тебе не стоит лишаться личной жизни из-за этой девочки. Уважая твои добрые намерения, я могу помочь. Скажем, нанять твоей подруге няню или поддержать финансово. Но не отпускать тебя каждый вечер из-за того, что подруге нужна помощь. Это слишком, Кира.

Она снова помолчала. А после задала невероятный вопрос:

— Ты смог бы полюбить Машу?

Мне потребовалось больше пяти минут, чтобы обдумать ответ. Не хотелось бы обижать Киру. Ее привязанность слишком сильна, но с чего я должен любить абсолютно чужого ребенка? Почему это для нее так важно? Не потому ли, что она, насмотревшись на эту Машу, теперь боится иметь собственных детей?

— Не волнуйся, с нашим ребёнком не случится такого. Если мы решимся когда-нибудь завести малыша, он родится совершенно здоровым.

— От подобного не застрахован никто.

— Понимаю. У меня в роду никогда не было никаких отклонений, так что шанс минимален. А что насчет тебя?

Кира неожиданно вспылила:

— У Маши нет отклонений! Она совершенно здоровый ребенок. Ей просто требуются время, любовь и забота, чтобы прийти в норму!

Что за блядство? Дело дрянь, кажется, вместо того, чтобы успокоить, я только разволновал Киру сильнее.

— Прости, если мои высказывания были слишком резкими, — проговорил как можно спокойнее, хотя сам был готов в любую минуту потерять терпение. —  Говорю же, ничего не смыслю в детях. Но вижу, что ты очень привязана к этой девочке. Давай больше не будем говорить о ней. Поговорим лучше о нас.

Кира

Мне уже не хотелось ничего. Я вдруг отчетливо поняла: не только Гене не нужна женщина с проблемным ребенком, ни один мужчина не подпишется на такое. Это против их природы. И даже если Виктор Тур действительно полюбит меня, Маша станет для него препятствием на пути к счастью. Он сказал, что с его ребенком не случится такого. Виктор уверен в себе, своей мужской силе и в том, что произведет на свет только здоровое потомство. Глупо было бы переубеждать его в обратном. Много общаясь с родителями особенных детей в сети, я наслушалась разных историй. О том, как самые, казалось, любящие мужчины уходили из семьи, когда рождался проблемный ребенок. Они просто перечеркивали многие годы брака, оставляли в прошлом высокие чувства и благие намерения. Уходили, несмотря ни на что.

А ведь это были их родные дети.

Так почему же я представила, будто кто-то станет воспитывать чужого ребенка с проблемами? Нет, Виктору Туру не нужны лишние заботы. Его внимание и то, что он решил когда-нибудь завести со мной ребенка, льстили бесконечно. Но ему нужна женщина, не обремененная сестрой. Маше просто не повезло, ее детская психика не выдержала напора всех тех несчастий, что на нас свалились. Маша, моя хрупкая птичка, чуть не сломалась. Кроме меня, ей надеяться не на кого.

Я нужна ей.

И ни за что не оставлю вопреки собственному счастью. Не смогу же я выйти замуж и счастливо воспитывать детей Виктора Тура. Здоровых и полноценных детей. Больно об этом думать, но вдруг Виктор тоже попросит избавиться от Маши?

Нет, мне этого не пережить.

Я хочу быть с ним, меня влечет к нему с непреодолимой силой. Лучшего мужчину представить сложно. И все же мне не стоит надеяться на нечто большее, чем временная роль его любовницы. В один далеко не прекрасный момент наши отношения закончатся. В тот день, когда он узнает о Маше. Все, что я могу, так это отсрочить неизбежное. Побыть невероятно счастливой рядом с ним, пусть и не долго.

— Что такое, Кир? — Виктор взял за руку, перепел свои пальцы с моими. — На тебе лица нет. Я расстроил тебя своими рассуждениями об этой девочке?

Он не называл мою сестру по имени. Мне даже показалось, будто он хочет отгородиться, избавиться от самой возможности когда-нибудь пообщаться с ней. А ведь они могли бы стать друзьями. Мне так этого хотелось.

Маша…

Мне кажется, она любила отца даже больше, чем мать. Засыпала только у него на руках и под его колыбельные. Обожала касаться пальчиками твердого, поросшего жесткой щетиной подбородка. А когда папа щекотал ее, она заливисто смеялась и выглядела самой счастливой девочкой на свете. Теперь же ей очень не хватало мужского влияния. Я постаралась заменить ей мать, но отца заменить  не в силах при всем желании.

— Нет, все в порядке, — соврала я. — Ты прав, не будем больше разговаривать об этом.

Он предлагал обсудить нас. Но я понятия не имела, о каких нас может идти речь при такой ситуации. Мы с Виктором продуктивно работаем вместе, у нас потрясающий секс, но… Между нами нет главного: полного доверия и взаимопонимания.

Отправляясь на этот проклятый ужин, я была полна намерения рассказать ему все о Маше. Но сейчас боялась. Боялась до болезненного спазма в груди, до холодного пота по спине. Мне не вынести, если он оттолкнет. Не выжить, если не простит.

— Ты не мог бы отвезти меня домой? — попросила я.

Да, помню, мы собирались провести этот вечер вместе. Отправиться к нему после ресторана и заняться любовью. Но в этот момент я не могла думать о близости. Во мне все будто сжалось, закостенело. Мне требовалось время, чтобы все обдумать и смириться с ситуацией.

— Заболела голова, — выдала я, заметив недоверчивый взгляд Виктора. — Сегодня был тяжелый день, прости. Мы можем поехать к тебе завтра. Если захочешь.

Он все еще держал меня за руку. Поднес ее к губам и поцеловал по очереди каждый пальчик.

— Детка, я не собираюсь силой затаскивать тебя в постель. Если ты плохо себя чувствуешь, то имеешь полное право отказаться от продолжения вечера. Я отвезу тебя домой. А еще знаю одно потрясающее средство от головной боли. Как насчет поцелуя?