Рубикон - Алексей Широков

Этот, правда, конечно же дикий, но да мне-то что с того? Тварь довольно заухала, заурчала и, повалившись на спину, подставила мне белое брюхо. Только потом я понял, какую ошибку совершил, когда этот товарищ, судя по немалых размеров причиндалу – самец, начал изображать из себя вертлявого щенка, более не давая мне проходу и требуя ласки.

Я же, признаться честно, соблазнился попробовать оленинки. Ну, не доводилось мне ранее ей лакомиться, хотя и наслышан я был о вкусовых качествах данного мяса изрядно. Да и в книжках каждый второй, а то и первый попаданец непременно по возможности охотился в каком-нибудь запретном королевском лесу и лопал этот деликатес.

Для себя я выбрал одну из задних ног. Не особо разбираясь в дичи, слышал, да и читал, что это самая лучшая часть. Все остальное пошло Фильке, который с удовольствием и очень быстро расправился с остатками туши и вновь начал лезть под руку. Естественно, что перед тем, как пихать себе что-то в рот, я проверил мясо портативным анализатором, имевшимся в кофре мотоцикла, и только после этого как смог разделал конечность и, насадив ломтики на прутики, занялся готовкой.

– О! Проснулась, спящая красавица! – улыбнулся я, заметив, как эльфа, повернув голову, смотрит прямо на меня.

Шугнув еще раз медведенка, сунувшего было клюв к шипящему жиром мясу, я медленно, стараясь не пугать девушку лишний раз, подошел к ней.

Заметив мой взгляд, проснувшаяся эльфа что-то прочирикала мне и слегка улыбнулась, между тем внимательно следя за каждым моим шагом. Затем села и попыталась выбраться из спального мешка через узкое отверстие для лица. Что такое молния, она, естественно, не знала, но когда я, чтобы помочь, протянул руку к двусторонней собачке-брелоку, который болтался возле ее левой щечки, девушка поначалу испуганно дернулась, но вжикнувшая молния явно удивила и даже заинтересовала ее.

Уже выбравшись из спальника, она аккуратно села на нем на колени и, посмотрев на меня своими ясными, голубыми глазищами, пролепетала что-то, что переводчик опять отказался считать речью, и указала пальчиком на бегунок. Предположив, что вещица из моего мира заинтересовала аборигенку, я кивнул, и эльфочка вначале робко, а затем уже более уверенно несколько раз закрыла и открыла молнию, с интересом наблюдая, как смыкаются и расходятся ее зубчики. Даже подергала за ткань, проверяя, крепко ли держит сцепление.

Я не мешал ее порывам естествоиспытателя, сам при этом занимаясь тем же самым. Вот только целью моего интереса была сама девушка, так сказать, «в условиях, приближенных к естественным». На ее бессознательную тушку я уже успел налюбоваться. Бесспорно, она была очень красива. Пожалуй, могла бы на полном серьезе составить конкуренцию и Нине, и Инне, и нашей госпоже председателю. Правда, было в ее облике нечто неуловимо инородное, что, впрочем, не отталкивало, а наоборот привлекало, добавляя в образ эльфочки этакую приятную толику экзотики. Пока готовил, я все думал над этим вопросом и, кажется, смог сформулировать хотя бы для себя, в чем она, собственно, отличается от моих девочек.

Так вот, ответ был довольно прост для понимания, но при этом трудно объясним словами: эльфа была более «анимешной»! То есть, грубо говоря, ни одна любительница японской анимации, сколько бы различных операций на своем лице она бы ни перенесла, не смогла бы настолько приблизиться к желаемому образу. Более того, такая попытка скорее бы сделала из нее уродину, ведь как ни перекраивай себе лицо, а те же глазные яблоки больше, чем отвела тебе природа, не сделаешь и по мордочке не подвигаешь.

У тщательно изучившей молнию и уже перешедшей к самому спальному мешку иномирянки они таковыми были от рождения, а потому выглядели красивыми и естественными. Нет, конечно, никто не говорит о зенках на полморды и отсутствующем носе – он-то как раз был у нее очень миленьким и слегка курносым, а вот глазищи – это да. Пусть и не в полтора раза, но заметно больше, нежели даже у Нинки!

Ушки у моей, я надеюсь, будущей союзницы, а не пленницы, тоже были в лучших японских традициях: длинные и разведенные в стороны. В этом она была очень похожа на ту спасенную «Кексиками с салом» эльфочку, а не на ее сородичей, с которыми сражался ее отряд. То видео я помнил очень хорошо, потому как много раз пересматривал его позже, а потому ошибиться не мог.

В остальном же, я бы сказал, обычная, пусть и очень красивая и изящная молодая девушка. Телосложением она не сильно отличалась от Нины, хоть и была повыше ростом. По пять пальцев, хвост вроде отсутствует, когтей нет, клыки во рту почти такие же, как у людей, да и количество зубов в общем-то схоже. Отсутствуют крайние и бесполезные, по заверениям дантистов, третьи моляры, прозванные в народе «зубами мудрости». Может быть, конечно, у нее, как говорится: «Все поперек!», а то и вовсе со щупальцами, но о том мне было неведомо. Как-то постеснялся я интересоваться такими подробностями физиологии эльфочки, пользуясь ее беспомощным состоянием.

Основное же отличие ее от «нас» состояло в сансарно-энергетической системе. У девушки не было чакр как таковых и отсутствовал резервуар. Вместо этого на пять сантиметров выше солнечного сплетения у эльфы располагалось нечто, отдаленно похожее на лучащийся ромб со сглаженными углами. Именно от него отходили энергетические меридианы, которые хоть и были частично уникальными, но в конечностях и голове становились практически идентичными стандарту.

По-другому говоря, это была либо какая-то особая система сансарного насыщения, присущая исключительно ее расе, так как я видел, что работает она не хуже нашей «чакральной» и на спонтанную мутацию совершенно не похожа. Либо то являлось общемировой нормой, что подтверждало мою теорию о массовом исходе индейцев в этот мир, но для того, чтобы с полной уверенностью говорить об этом, хотелось бы посмотреть на еще кого-нибудь из кандидатов в коренные, кроме эльфов. Вроде, по словам Крокодила, те же «наднебесники» – тоже люди. Вот доберемся до них, и все станет ясно…

– Акима’куне самазе элимикуателе делу касен? – обратилась ко мне эльфочка, перестав мучить спальник.

– Прости, девочка, но я тебя не понимаю! – сев по-турецки прямо на землю и слегка разведя в стороны руки, криво улыбнувшись, ответил я.

Она нахмурилась, постучав указательным пальчиком по губкам, произнесла какую-то фразу, но уже явно на другом языке, каком-то гортанном и с большим количеством букв «Б» и «Г», но при этом мягких, словно в украинской мове. Естественно, что ни я, ни переводчик ничего не поняли. Потом последовало еще несколько попыток. Что-то певучее, протяжное и даже клекочуще-щелкающее. А затем лингва модуль вдруг ожил и прощебетал мне в ухо, стараясь имитировать ласковый голосок девушки:

– На науа не говорить! Совсем-совсем.

Я кивнул, получив в ответ чуть расстроенную и смущенную улыбку. Затем вытащил из кармашка разгрузки лингва-модуль, быстро проверил оставшееся на диске место и, удалив полностью английский язык, благо худо-бедно мог на нем изъясняться, ввел директиву создания нового языкового пакета, назвав его «Язык эльфов». Под внимательным взглядом иномирянки задал маджи-искину задачу экспресс-обучения с максимальным захватом окружающего пространства и поставил коробочку авто-переводчика между нами.