Карусель - Уильям Сомерсет Моэм

— Надеюсь, вам нравится моя жена, — сказал Бэзил, провожая мисс Ли вниз.

— Бедняжка! Она напоминает мне красивую птичку, которую судьба заточила в четырех стенах обыденности. А ведь ей по праву полагается беззаботно петь песни под бескрайними небесами. Боюсь, вы еще проявите к ней исключительную жестокость.

— Почему? — не без возмущения спросил он.

— Дорогой мой, вы заставите ее жить так, чтобы соответствовать вашему голубому фарфоровому чайнику. Мир был бы намного лучше, если бы люди так не стремились вести себя согласно неким принципам.

Миссис Буш вызвали немедленно, когда Дженни оказалась в опасности, но в горе и волнении та принялась искать утешения в бутылке виски Бэзила. В итоге ему пришлось умолять ее вернуться домой. Сцена получилась отнюдь не нравоучительной. Догадавшись о пристрастии тещи к алкоголю, Кент через два или три дня после ее приезда запер буфет и спрятал ключ. Но через некоторое время к нему подошла служанка.

— Если позволите, сэр, миссис Буш просит виски — она не очень хорошо себя чувствует.

— Я сам с ней поговорю.

Миссис Буш, выглядевшая абсолютно здоровой, сидела в гостиной, сложив руки на коленях, и изо всех сил пыталась изобразить материнское беспокойство, недомогание и оскорбленное достоинство. Она была не очень рада увидеть зятя вместо прислуги.

— О, это вы, Бэзил? — произнесла она. — Нигде не могу найти ключ от буфета, а я так расстроена, что мне нужно выпить хоть каплю чего-то крепкого.

— На вашем месте я бы не стал, миссис Буш. Вам гораздо лучше без этого.

— О, в самом деле? — ощетинилась она. — Наверное, вам известно о моих личных переживаниях больше, чем мне самой. Я всего лишь прошу вас дать мне ключ, молодой человек, и побыстрее. Я не из тех женщин, над которыми можно шутить, и я прямо говорю вам об этом.

— Мне очень жаль, но я считаю, вы уже достаточно выпили. Вы можете понадобиться Дженни, и с вашей стороны было бы мудрее сохранять трезвость.

— Вы намекаете, что я выпила больше, чем можно?

— Так далеко я бы не зашел, — улыбнулся он.

— Надо же! — оскорбленно воскликнула миссис Буш. — Я была бы вам премного обязана, если бы вы не смеялись надо мной, и я должна сказать, что с вашей стороны это бессердечно, ведь моя дочь лежит больная у себя в спальне. Я очень расстроена, и я действительно думала, что вы будете относиться ко мне как к леди, но все вышло иначе, мистер Кент. Нет, даже когда я впервые сюда приехала. О, я все помню, так что не думайте, будто я забыла. Для меня сгодился и дешевый шестипенсовый чайник, но когда явилась ваша подруга-леди, тут же на стол поставили серебряный. Конечно, я ни на мгновение не поверила, что это настоящее серебро. Происхождение — это прекрасно, мистер Кент, но я говорю: покажите хорошие манеры. Вы такой милый молодой человек, а жалеете для меня каплю спиртного, когда моя бедная дочь на смертном одре. Я ни на минуту не задержалась бы в этом доме, если бы не она.

— Я как раз хотел предложить вам вернуться в свой прекрасный дом в Крауч-Энде, — вставил Бэзил, когда добрая женщина замолчала, чтобы перевести дух.

— Да неужели?! Ну посмотрим, что на это скажет Дженни. Полагаю, моя дочь здесь хозяйка.

Миссис Буш встала и направилась к двери, но Бэзил загородил ее спиной.

— Я не могу позволить вам идти к ней сейчас. Думаю, вы не в самом подходящем состоянии.

— Надеетесь, что вы сможете мне помешать? Прочь с дороги, молодой человек!

Бэзил, испытывавший скорее отвращение, чем ярость, смотрел на злобное существо с холодным презрением, которое не так-то легко было перенести.

— Не хочу ранить ваши чувства, миссис Буш, но полагаю, вам лучше немедленно покинуть наш дом. Фанни сложит ваши вещи. Я собираюсь в комнату Дженни и запрещаю вам туда заходить. Надеюсь, что через полчаса вас уже здесь не будет.

Он развернулся, оставив миссис Буш в бешенстве и в страхе. Она привыкла добиваться своего, так что отпор застал ее врасплох. Поведение Бэзила не оставляло возможности предположить, что он легко сдастся. Однако она твердо решила, какими бы ни были последствия, пробраться в комнату Дженни и выразить дочери недовольство. Она мысленно повторяла, что именно хочет сказать, когда вошла служанка и объявила, что по приказу хозяина она упаковала ее веши. Мать Дженни возмущенно вскочила, но гордость не позволила ей признать перед служанкой, что ее выставили вон.

— Все правильно, Фанни! Это не тот дом, где может оставаться леди. И мне жаль, что у вас, моя дорогая, такой хозяин, как мой зять. Можете передать ему вместе с моими наилучшими пожеланиями, что он не джентльмен.

Дженни, которая спала, пробудилась, когда хлопнула входная дверь.

— В чем дело? — спросила она.

— Твоя мать уехала, моя дорогая. Ты не против?

Она бросила на него быстрый взгляд, заключив, судя по тому, насколько знала характер родительницы, что произошла ссора, и забеспокоилась — вдруг Бэзил придет в раздражение. Она протянула ему руку:

— Нет. Я рада. Хочу остаться с тобой наедине. Мне не хочется, чтобы между нами вставал хоть кто-то.

Он наклонился и поцеловал ее, а она обвила руки вокруг его шеи.

— Ты ведь не держишь на меня зла за то, что ребенок умер?

— Любимая, как я могу?

— Скажи, что не жалеешь, что женился на мне.

Дженни, уже осознавшую, что Бэзил женился на ней исключительно ради ребенка, переполнял неимоверный ужас. Интересы мужа настолько отличались от ее (и она лишь постепенно поняла, до чего велика пропасть между ними), что только долгожданный сын мог сохранить привязанность Бэзила к ней. Он любил в ней будущую мать, а теперь мог горько пожалеть о своем решении, казалось, она обманом заставила его вступить в брак. Главные узы, связывавшие их, оказались разрублены, и хотя Дженни с покорной благодарностью принимала знаки внимания, обусловленные его добротой, она с болью в сердце спрашивала себя: что случится, когда она выздоровеет?

Прошло время, и Дженни, все еще бледная и вялая, достаточно окрепла и вышла из комнаты. Предполагалось, что через некоторое время она отправится с сестрой на месяц в Брайтон. Работа не позволяла Бэзилу надолго покидать Лондон, но он обещал приехать в выходные. Однажды днем он явился домой в приподнятом настроении, получив письмо от издателя с новостями о том, что его книгу одобрили и выпустят ближайшей весной. Казалось, это первый шаг к славе, которой он жаждал. Он обнаружил, что рядом с Дженни сидит Джеймс Буш, его шурин, и, пребывая в бурной радости, поприветствовал его с необычной сердечностью. Но на этот раз Джеймс не отличался привычной забавной болтливостью и выглядел как побитая собака, что в любое другое время привлекло бы внимание Бэзила. Он тут же ушел, и только тогда Бэзил заметил, что Дженни сильно взволнована. Хотя он ничего не знал наверняка, ему пришло на ум, что члены семьи Буш приходят к его жене, когда у них бывают финансовые затруднения. Бэзил, впрочем, с самого начала решил, что их неизбежные претензии должны удовлетворяться. Он предпочитал, однако, не акцентировать внимание на том, что Дженни им помогает, и, когда она просила чуть больше денег на карманные расходы, давал ей нужную сумму без лишних вопросов.