Правда танкового аса. "Бронебойным, огонь!" - Василий Брюхов

Я вывел танки к дому, где так перепугал хозяйку. Взвод лейтенанта Зори пересек дорогу и вышел под железнодорожным мостом к Дунаю. Расставили танки, дав отдых изрядно измученным экипажам. Комбат со штабом расположился на южной окраине в огородах близ подножия гор, в подвальчике. В роту прибыл замполит Климов. Я был рад его приходу. Комиссара уважали в батальоне. Он был прост в обращении, доступен, требователен и справедлив. Климов похвалил меня «за разумные и инициативные действиями при обходе Несмея», пожурил за детскую выходку с вылазкой, и мы вместе обошли танки. Замполит проверил охранение и, прощаясь, посоветовал утром выставить засады на западной и восточной окраинах села.

С рассветом первым противника в Дунаальмаше обнаружил лейтенант Зоря. При переходе через шоссе его обстреляли из пулемета, и комвзвода чудом избежал смерти. В деревне и в роте всполошились. Открылась беспорядочная стрельба. Трудно было понять, где свои, а где немцы, но было ясно, что «мирного сосуществования» быть не может. Улицы, переулки, дома находились под обстрелом. Каждый шаг, каждая перебежка были опасны для жизни. И было совершенно непонятно, как мы с Николкой, а тем более танки могли беспрепятственно войти в село!

Утром майор Грищенко уточнил обстановку. Она была неутешительна. В Дунаальмаше создалось «двоевластие»: на западной и восточной окраинах находились немцы, а в центре – наш танковый батальон. Доложили комбригу. Полковник Чунихин приказал провести разведку и выбить противника из села. Грищенко в штабе батальона не без иронии сетовал: «Ну, Брюхов, завел ты батальон прямо в логово врага, в мышеловку. Теперь думай, как из нее выкарабкаться». Я и сам недоумевал, как могли немцы, такие опытные вояки, проявить ротозейство, беспечность, не заметить и допустить выход танков в свое расположение. Разгадка была неожиданной. Капитан Клаустин организовал разведку, в западной части села взяли пленного, и он показал, что из Несмея вчера доложили, что русские остановлены, топчутся на месте и несут большие потери. В районе Комаром сосредоточиваются крупные танковые силы. Поэтому в Дунаальмаше спали спокойно и не предполагали, что к ним могут пожаловать советские танки, а гул моторов и лязг гусениц в горах приняли за выход своих танков на исходные позиции для решающего наступления. Редкий счастливый случай!

Пока командиры связывались друг с другом, уточняли обстановку, решали, как громить врага, автоматчики, а за ними и танкисты, находящиеся в резерве («безлошадники», как их называли), самостоятельно, из озорства и любопытства, пробирались от дома к дому, уточняя, где располагаются танки, орудия и автомашины противника. Они обстреливали зазевавшихся фашистов и возвращались с трофеями, рассказывая о своих подвигах под смех и одобрительные возгласы. Не удержался и комроты автоматчиков лейтенант Воронин. С двумя автоматчиками он довольно далеко пробрался в расположение противника, обнаружил танк и БТР с пехотой и огородами вернулся обратно. Взяв противотанковое ружье и гранаты, под прикрытием автоматчиков, он вновь пробрался к тому же месту и с чердака соседнего дома, с близкого расстояния расстрелял и поджег танк и забросал гранатами БТР. В стане врага поднялась суматошная стрельба, а отчаянный офицер с автоматчиками благополучно вернулся в расположение батальона. Пример оказался заразительным. Забрав гранаты и бутылки с зажигательной смесью, уничтожать еще один обнаруженный немецкий танк пошел комсорг батальона автоматчиков лейтенант Соколов – и тоже удачно. Немцы были обеспокоены, чувствовали себя неуютно, повысили бдительность, но активных действий не предпринимали. Это нас удивляло и настораживало.

С выходом 1-го танкового батальона в Дунаальмаш комкор уточнил задачу бригаде. Выполняя ее, полковник Чунихин оставил на восточной окраине Несмея заслон из взвода танков и батареи 1000-го истребительно-противотанкового полка, с целью не допустить форсирования Дуная в районах Шютте и Моча. Остальными силами с 1438-м самоходно-артиллерийским полком он 30 декабря выступил на Дунаальмаш.

На рассвете 2-й танковый батальон с батареей СУ-85 вышел из гор и повернул на юго-запад, по пути уничтожая мелкие группы противника. Рота Панфилова подошла к высоте 294, с ходу развернулась, атаковала, выбила вражескую пехоту и овладела высотой. Не останавливаясь, танкисты роты пытались перерезать дорогу Дунаальмаш – Тат, но встретили сопротивление и отошли, закрепившись на высоте 294 и взяв под обстрел шоссе. С наступлением темноты старший лейтенант Колтунов вывел взвод Талызина к самой дороге и поставил его в засаду. Штаб батальона расположился на опушке леса. Командование батальона разместилось в единственном домике, а танк комбата поставили у входа в дом. 3-й танковый батальон с батареей СУ-85, во взаимодействии с пехотой 80-й стрелковой дивизии, овладел Самодом и занял оборону на западных скатах высоты 235. В Самоде разместился штаб бригады. Между тем прикрытие на восточной окраине Несмея в течение дня отражало атаки небольших групп противника.

Полковник Чунихин решил очистить западную часть Дунаальмаша от противника, захватить развилку дорог и станцию Альмашфюзите. Это позволяло бригаде перерезать основные дороги из Комарно на Будапешт и Тат и лишало противника путей подвоза и маневра войсками. Поздно вечером, под покровом темноты, батальоны перешли в наступление. Продвигаясь вдоль Дуная по огородам и садам, наш танковый батальон начал теснить противника и выбивать его из села. Немцы всполошились, в воздух полетели десятки осветительных ракет. Их бледный свет выхватывал силуэты наших танков, позволяя вражеской артиллерии вести по ним огонь. Бой принимал все более ожесточенный характер. Основные усилия противник сосредоточил вдоль шоссе, где и развернулись основные события. Танки взвода лейтенанта Зори шли уступом, ведя огонь с ходу по вспышкам и силуэтам. Впереди загорелось несколько домов. В отблеске пожаров было видно, как метались люди, как выкатывали на прямую наводку противотанковые пушки, как выдвигались из-за домов танки. Сопротивление врага нарастало. Распластанный вдоль Дуная, населенный пункт не позволял батальону использовать основные преимущества танков – ударную силу и маневр. Бой превратился в схватку танков с танками, противотанковыми орудиями, а затем и фаустниками врага. После того как фаустник сжег танк младшего лейтенанта Полякова (который до этого успел поджечь танк противника и расстрелять два ПТО), вперед вышел лейтенант Зоря. К этому времени это был уже не новичок, а опытный фронтовик, научившийся действовать смело, уверенно и осмотрительно. Автоматчики расстреляли фаустника и продолжили атаку сбоку и чуть впереди танков, предоставляя им свободу для ведения огня вдоль шоссе. Зоря добил противотанковые пушки и начал уничтожать пехоту противника, прокладывая путь автоматчикам. Взвод отвоевал больше километра шоссе и выходил на западную окраину Дунаальмаша, когда немецкий танк с близкого расстояния поразил танк командира взвода прямо в лобовую броню. Танк задымился, а после второго и третьего снаряда загорелся. Погибли механик-водитель старший сержант Иванов и радист-пулеметчик Дудин. Комвзвода, наводчик и заряжающий выбрались из танка и по кювету отползли назад. Лейтенант Зоря был ранен легко, отказался идти в медсанвзвод и остался в роте. Третий танк, командиром которого был младший лейтенант Бутов, встал в укрытие и вел огонь. Взвод автоматчиков отошел и залег впереди него. Наступая вдоль побережья Дуная, взвод лейтенанта Бикмулина завяз в сплошных постройках между железнодорожной насыпью и песчаным берегом реки. Запутавшись в непонятных лабиринтах, под огнем противника он остановился. Взвод лейтенанта Маркова имел больше пространства для маневра: пробираясь по огородам и садам, он успешно продвигался к западной окраине села. Вместе с ним удачно действовал взвод автоматчиков младшего лейтенанта Черкасова. Но и они натолкнулись на сильное сопротивление противника, остановились и теперь вели огневой бой. Атака захлебнулась…