Книга величиной в жизнь. Связка историко-философических очерков - Владимир Анатольевич Ткаченко-Гильдебрандт

исполнившись Прометеевым знанием, не прошел от Кавказа до Нового Света, разорвав цепи Атланта и Гесперид, сковывавшие человечество, или, если выражаться философическим языком, путы судьбы, необходимости, став в итоге орудием Божественного Провидения? И разве Христофор Колумб, этот мечтатель и царь, по словам Николая Гумилева, не прошел дорогой самого титана, некогда давшего пламенник людям, и не испил до дна чашу страданий, недопонимания и унижений? Но, в отличие от Прометея, Колумб оказался возлюбленным Клио, музы истории, и с него, поистине, начинается новая история человечества, каким бы он жестоким и черствым иногда не представал во время своих экспедиций. Беда только в том, что до сих пор не нашлось автора, который бы создал, обобщив, подлинный и полноценный образ этой титанической фигуры в документально-художественной прозе нашего времени (отчасти это заменил замечательный фильм Ридли Скотта «1492: Завоевание рая»).

Дворянский герб Христофора Колумба

Оскверненный, снесенный, обернутый в американский флаг, подожженный, а затем утопленный в местном озере памятник Христофора Колумба из города Ричмонд, США. Июнь 2020 года

Между тем дух великого адмирала до сих пор посещает землю своих отцов и предков — древнюю Тавриду и кавказское Причерноморье, где когда-то существовали десятки генуэзско-черкесских поселений, и, конечно же, внутреннюю Зихию, Джихетию или Пятигорие: там в верховьях Кубани и Зеленчука находились те самые Красные горы — Терра Рубра, название которых навечно слилось с фамилией Колумб, и о нем напоминают теперь лишь руины генуэзских башен, замков и церквей, когда багровое пламя заката, уходящего к Садам Гесперид Гелиоса, окрашивает и без того рыжеватые от железняка горы и долины в царственный порфирный цвет, напоминая о великом походе сына этих мест — френккардаша, рыцаря Христа и впоследствии вице-короля Христофора Колумба де Терра Рубра. И саднящая грусть на фоне растворяющихся в мареве гор Кавказа вдруг горьким комком подступает к сердцу, когда начинаешь задумываться о судьбе этого смертного, ставшего благодаря своей героической воли титаном и обретшим бессмертие, что нам очевидно, даже когда мы взираем на бескрайние кукурузные поля Прикубанья… Впрочем, о нем с абсолютной поэтической остротой верно выразился выдающийся русский поэт Николай Гумилев в Песне третьей своей великолепной поэмы «Открытие Америки»:

Он печален, этот человек,

По морю прошедший, как по суше,

Словно шашки, двигающий души

От родных селений, мирных нег

К диким устьям безымянных рек…

Что он шепчет!.. Муза, слушай, слушай!

— «Мой высокий подвиг я свершил,

Но томится дух, как в темном склепе.

О Великий Боже, Боже Сил,

Если я награду заслужил,

Вместо славы и великолепий,

Дай позор мне, Вышний, дай мне цепи!»

Не это ли пример вящего смирения и великого духовного совершенствования, когда освобожденный и разорвавший цепи Прометей-Колумб вновь готов быть закованным, ради служения Всевышнему, музе истории Клио и человечеству.

Тамплиер Бернар-Раймон Фабре-Палапра и тайны Восточного Ордена

Творческая энергия как залог жизни поэзии и… общественной организации

Существуют парадоксальные поэты, творчество которых отнюдь не измеряется количеством оставленных ими ямбов, хореев, анапестов и амфибрахиев, поскольку их деятельность лежит в несколько иной сфере, нежели стихосложение, хотя это никак не умаляет их поэтического дарования. Вряд ли кто-нибудь станет отрицать, что великий франко-швейцарский архитектор Ле Корбюзье (1887–1965) являлся поэтом в архитектуре, а его архитектурный модернизм и функционализм отновременно отражал тенденции французской поэзии, начиная от Поля Элюара и заканчивая Жаком Превером. Впрочем, подобную проекцию можно развернуть и на поле исторических реконструкций, в том числе общественно-религиозных организаций, оценив творческую энергию, вложенную при их основании или воссоздании автором, или креативным модератором того или иного движения. Итак, речь пойдет у нас о реконструкции, по сути, уже пережившей свой легендарный прототип или первообраз и его воссоздателе французском враче Бернаре-Раймоне Фабре-Палапра.

Бернар-Раймон Фабре-Палапра в облачении Суверенного Понтифика Иоаннитской церкви

Кстати, любая выдающаяся идея может возникнуть где угодно, в том числе в ресторане или таверне, как, например, идея объединения английских лож вольных каменщиков появилась в лондонской таверне «Гуся и противня», откуда идет отсчет всемирной организации франкмасонства. Представляется, что нечто подобное произошло в самом начале XIX-го столетия и с членами парижского гастрономического «Клуба филея», которые, по мнению французских исследователей, очень искренне восприняли знаменитую французскую поговорку «пить как тамплиер». Несомненно, все члены этого пресловутого клуба являлись не просто мажорами того времени, но и франкмасонами, и за приятным времяпрепровождением в компании милых дам среди марочных бутылок бургундского и свиных эскалопов скрывалось гораздо большее: во всяком случае, у одного из них — завсегдатая и неформального руководителя заведения молодого столичного лекаря Бернара-Раймона Фабре-Палапра. Можно сколь угодно иронизировать по этому поводу, чем и занимаются разного рода конспирологи, но идея о возрождении Ордена тамплиеров Фабре-Палапра, претворенная на практике, жива и поныне, — о ней свидетельствуют хотя бы десятки неотамплиерских организаций в Европе, Северной и Южной Америке, многие из которых уже ухитрились позабыть своего отца-основателя, измышляя о себе экзотические мистификации. К слову, о поздних эпигонах Фабре-Палапра можно долго рассуждать, только вот сами они того не стоют. Дело в том, что поэтический дар Бернара-Раймона Фабре-Палапра выразился в нем как в демиурге новой воссозданной тамплиерской организации, а его демиургия пережила столетия и уже даже побила срок существования исторического Ордена бедных рыцарей Христа и Храма Соломона, упраздненного в начале XIV-го столетия.

Вообще в отношении деятельности Бернара-Раймона Фабре-Палапра можно даже ввести термин поэзии социального делания (когда поэзия используется не как литературный жанр, а именно в первоначальном древнегреческом значении слова: созидание, творчество); в нашем случае — это поэтический подход в создании той или иной общественной или религиозной организации, благодаря творческой энергии автора обеспечивающий ее перспективное функционирование и развитие, а также несмотря на взлеты и падения устойчивость в разные периоды человеческой истории. Иными словами, сила творческой энергии есть условие долговечности как литературного произведения, так и общественной организации. Мы полагаем, что сие неоспоримо.

Восточный Орден. Некоторые нечаянные прозрения Бернара-Раймона Фабре-Палапра в своих произведениях

Когда мы читаем книги Фабре-Палапра «Учебник тамплиера» и «Левитикон», то обращаем внимание на Восточный Орден, по версии автора, являвшийся предшественником исторического Ордена бедных рыцарей Христа и Храма Соломона. Как выясняется, Фабре-Палапра считал, что этот Восточный Орден существовал еще со времен древнеегипетского жречества, а затем его