Мэр в законе - Борис Седов

Перевязочный материал и анестезию Настя привезла в палаточный городок вовремя.

Загадочный Каблук

Нас в лагерях ходить учили строем.

И там же учат истине простой:

Когда страна прикажет быть героем,

У нас героем должен стать любой.

Погодин с Таганцевым выехали на другую сторону железнодорожных путей. За переездом располагался жилой квартал, где в ветхих стенах так называемых "хрущевок" обитали работники станции. Обитали мирно - до взрывов и разбушевавшегося пожара.

Теперь несколько пятиэтажных домов были разрушены. Кроме того, руины оставались в огне, который то угасал, то вновь занимался, пожирающе и безжалостно.

Бойцы пожарных команд явно не справлялись со стихией. Водометы и брандспойты работали по одному очагу, а в другом месте тут же вспыхивал огонь. Только переключались на новое пожарище, как в старом, вроде бы потушенном, вновь возникало пламя.

Машины скорой помощи одна за другой вывозили обожженных и покалеченных людей. В числе пострадавших были не только жильцы уничтоженных домов, но и солдаты и пожарные.

- Давайте, ребята! Давайте! - кричал Таганцев. - Люди гибнут!

- Даем! Не видишь, что ли?! - озверело выкрикнул ему в лицо кто-то из пожарных. - Шел бы ты отсюда, мужик!

Погодин кинулся к одной из спецмашин и принялся помогать бойцам разматывать длинную кишку брандспойтного шланга.

И тут Андрей заметил, как из полыхающей квартиры на втором этаже обугленного дома выпрыгнула женщина, обезумевшая от страха. Ее тут же подобрали спасатели и понесли к врачам. Но в том же окне маячила голова ребенка. Таганцеву показалось, что это была девочка лет семи-восьми. Ей никак не удавалось взобраться на горящий подоконник, чтобы затем спрыгнуть вниз. Она билась в истерике и звала на помощь.

Окатившись с ног до головы водой из пожарной бочки, Андрей набросил сверху мокрый пиджак и ринулся в горящий дом.

- Назад, идиот! - орал ему вслед Погодин. - Андрей!

Но Таганцев ничего не слышал. Он знал только одно - в огне погибает маленький человечек, которому сейчас никто не может помочь.

Подразделения пожарной охраны находились рядом. Но они не сидели сложа руки, работали. И по мере возможности спасали других людей, также попавших в плен смертельного огня.

Сам не заметил Андрей как пронесся вверх по бетонному лестничному пролету. На втором этаже буквально на ощупь определил квартиру, в которой по его прикидкам должен был находиться ребенок. Дверь оказалась закрытой. Проникнуть внутрь сразу не получилось. Замок был крепким и не поддавался.

Таганцев сначала бил в дверь плечом, пинал ее ногами, задыхаясь от едкого дыма и проклиная все на свете. В конце концов ему удалось высадить дверь вместе с рамой. Откуда только силы взялись!

Все плыло перед глазами. Черные клубы дыма заполонили крохотную однокомнатную квартиру. Ничего не видя перед собой, Андрей пробирался на крик девочки. Отыскал ее уже в тот момент, когда огонь, рванувший в помещение сверху и из соседних квартир, стал охватывать комнату.

Схватив ребенка на руки, Таганцев, шатаясь, забрался на подоконник и, не раздумывая, прыгнул вниз.

Он ничего не чувствовал. И не помнил впоследствии, как спасатели понесли его и оставшуюся в живых девочку к каретам скорой помощи, как привезли их в больницу. Обоих разместили прямо в рабочем кабинете главврача. Других свободных помещений не оказалось.

Сколько Андрей пробыл в больнице, он точно не знал. Но, когда открыл глаза, увидел перед собой Настю.

- Живой… - с трудом выдохнула женщина.

Таганцев попытался изобразить что-то вроде улыбки на обожженном лице, но малейшие движения, даже мимические, доставляли ему нестерпимую боль.

- Я где? - спросил, еле шевеля губами. На глазах его выступили слезы.

- Все в порядке, Андрюша, - ласково произнесла жена. - Ты только не разговаривай. Тебе нельзя.

- Я не умер?

- Ты жив. Жив, родной мой, - она протянула руку, чтобы погладить его по голове, но тут же одернула ее обратно.

Прикоснуться к Таганцеву после нескольких хирургических операций было невозможно. Ему сделали пересадку кожи, и врач заверил, что все будет хорошо. Но швы пока еще не срослись.

- Тебя оперировал профессор Сидельников из Москвы, - сообщила Настя. - Его специально вызвали.

- Кто… вызвал? - простонал Андрей.

- Погодин.

Фамилия Сидельников была известна не только Таганцеву, но, наверное, всей стране. Военный хирург, он шесть лет спасал жизни наших солдат в Афганистане, в кабульском госпитале. А теперь возглавлял кафедру термических поражений в Центральном военном госпитале имени Бурденко.

Даже немецкие и американские врачи регулярно приезжали к нему на практику и справедливо считали Владимира Олеговича одним из лучших специалистов мира в области ожоговой хирургии.

Выходит, если бы не Сидельников, то Андрей мог бы запросто отправиться на тот свет. Значит, повезло. Повезло с другом, каким оказался Погодин. Ведь это он поставил всех, как говорится, на уши, оторвал профессора от важных дел и уговорил прилететь в Иртинск, чтобы прооперировать Таганцева.

- Погодину нужно при жизни памятник ставить, - сказала Настя.

- Знаю, - ответил Андрей. И поморщился. Каждый звук давался ему с неимоверным трудом. - Где девочка?

- Ей повезло больше. Она почти не пострадала. Ты закрывал ее от огня. Ее уже выписали из больницы. Она со своей мамой.

- Что в городе?

- Витя Погодин все держит под контролем. Ему Аниканов помогает здорово. Ты не волнуйся. Тебе сейчас главное - поправиться.

- Я поправлюсь.

Из больницы Андрей вышел только через три месяца. И искренне удивился тому, как его встречали в городе.

Народ высыпал на улицы. Люди стояли вдоль дороги, как в давние брежневские времена, и приветственно махали ему.

Те же самые рабочие металлургического комбината, что устраивали возле здания администрации митинг против Таганцева, вновь вышли на улицы города с плакатами и транспарантами. Вот только надписи были другие: "Таганцев - наш мэр!", "Возродим любимый город!".

- С ума сойти! - восклицал Андрей, глядя на все это через окно автомобиля. - Это что, культ личности?

- Нет, Андрюша, - отвечала жена, которая не оставляла Таганцева во время долгой болезни ни на минуту. - Это, если хочешь знать, всенародная любовь, благодарность за спасенного на пожаре ребенка.

- Да так же нельзя! - Андрей даже покраснел. - Это же нескромно.

- Что прикажешь? - улыбнулась в ответ супруга. - Вызвать милицию и разогнать ликующих горожан? Не поймут вас, господин мэр! - И громко рассмеялась.