Шпион судьбу не выбирает - Игорь Атаманенко

Кстати, в этом вопросе — о способе декапитации — специалисты разошлись во мнениях. Да и объективные признаки не позволяли прийти к единому заключению. Дело в том, что рваные края тканей шеи выглядели, как изжеванная промакашка. Такие следы может оставить либо очень тупая пила, либо… каменный топор. Вместе с тем на некоторых шейных позвонках были обнаружены борозды, характерные для острорежущего орудия — ножа или бритвы…

Розыскники и криминалисты терялись в догадках о мотивах и целях совершения преступлений. Для чего понадобилось отделять, а отделив, похищать головы?!

Срочно потребовалась свидетельская база. Бросились искать бомжей — ан, нет их!

Хотя и прошло уже два года после Олимпиады-80, когда «вольные странники», портящие столичный экстерьер, были выселены за 101-й километр, тем не менее напуганные усилением паспортного режима, они стали обходить Первопрестольную стороной либо, соблюдая конспирацию, залегли на дно, да так глубоко, что потребовались титанические усилия, чтобы их оттуда поднять.

По указанию Карпова московская милиция предприняла беспрецедентные меры по отлову уцелевших бомжей. Нашли.

В предъявленных для опознания телах бомжи узнали одно, принадлежавшее некоему бичу по кличке «Карл Маркс». Больше выжать из них не удалось, как ни бились. Кличку бедолага получил за роскошную бороду и склонность к философствованию. Все! Ни связей, ни контактов, не говоря уж о недоброжелателях. Их, как выяснилось, у бомжей просто не бывает, уж такие они люди. Да и люди ли они после этого?

Не найдя более или менее правдоподобных объяснений фактам гильотинирования бродяг, Карпов и криминалисты пришли к заключению, что орудовал либо маньяк-некрофил, коллекционирующий мертвые головы, либо это дело рук ранее не выявленной секты вампиров, исполнявших какой-то неведомый ритуал.

Наблюдение за водителем военного атташе Франции также результатов не дало, несмотря на то что его обложили, как волка красными флажками, ибо «наружка» круглосуточно дышала ему в затылок. Сейф Карпова буквально ломился от фотографий и видеозаписей обо всех передвижениях негра по Москве. Однако после инцидента в прибрежной зоне Химкинского водохранилища он никогда более там не появлялся, как, впрочем, и в других местах традиционных стойбищ бомжей.

…Розыскное дело «Вурдалаки» уже собирались сдать в архив, как вдруг генерал вспомнил, что его «Распутина» располагает обширнейшими связями в африканской диаспоре, проживающей в Москве. На ближайшей явке генерал предъявил ей фотографию водителя.

— Да это же Поль! — воскликнула агентесса. — Я вам, Леонтий Алексеевич, о нем рассказывала… Это он сосватал Мальвину за «голубого» повара из французского посольства и помог ей обосноваться в Париже…

— А чем она там сейчас занимается?

— Я давно уже не получала от нее писем… Не знаю, что и думать, раньше она каждую неделю писала, а теперь… Но в одном из последних писем она сообщила, что усиленно изучает французскую историю, чтобы попасть на должность учителя в какой-то колледж, где преподают русский язык малолетним отпрыскам богатых французов, и одновременно работает в магазине, совладельцем которого является Поль… Работа — не бей лежачего, времени свободного много, вот она и устроилась туда младшим продавцом, пока не решится вопрос с приемом в колледж на должность учителя…

— Что из себя представляет этот магазин?

— Мальвина писала, что торгует антиквариатом и какими-то экзотическими африканскими сувенирами для богатых извращенцев… Покупатели, как правило, американские туристы… Больше я ничего не знаю, но могу написать, спросить… Можно даже позвонить ей, она будет очень рада!

— А что? Это — идея! Только спросить надо без нажима, между прочим… Сошлись на то, что твой новый ухажер скоро будет в Париже, и хотел бы привезти оттуда какой-нибудь крутой сувенир… Кстати, Поль тебе что-нибудь говорил о магазине и его ассортименте?

— О самом магазине как-то был разговор… А вот, чем он торгует, нет! Это я точно помню… Стоило ему сказать, что там продаются сувениры, изготовленные с помощью его родственников из Центральноафриканской империи, как я к этой теме сразу потеряла интерес… Ну что еще, кроме засушенных крокодилов и змеиных шкур, он может получать от своих африканских поставщиков?! Хотя иногда я видела у него такие крупные суммы денег, что можно предположить: дело его процветает… Но мне как-то недосуг было в это вникать… Да вы и сами, Леонтий Алексеевич, запретили с ним и его собратьями общаться, так что…

— Думаю, милая моя, пришло время возобновить с ним контакт. Как ты? Не против?

— Ну почему же, если надо…

— Надо, Валентина Николаевна, надо! Сначала ты поговоришь с Мальвиной, а затем устроим тебе случайную встречу с Полем. Думаю, что домой его к себе приглашать не стоит, скажи, что к тебе приехали родственники. В общем, подержишь его какое-то время на дистанции. А тем временем позвонишь Мальвине. Она — пункт первый в нашей программе. В зависимости от того, что она тебе расскажет, наметим план беседы с Полем. Ясно?

…Дозвониться до Мальвины не удалось — уехала на неделю в Англию, и Карпов перешел на запасной вариант: попытался устроить случайную встречу «Распутиной» с Полем. Безрезультатно. Выяснилось, что негр убыл на родину по окончании служебной командировки.

Дело «Вурдалаки» сдали в архив ввиду бесперспективности и отсутствия каких-либо реальных зацепок, могущих помочь раскрытию преступлений. Кроме того, к ноябрю 1982-го в Москве не было обнаружено ни одного обезглавленного трупа.

Однако, генерал Карпов, не привыкший останавливаться на полпути и иметь в своем пассиве какое-то незавершенное дело, еще долго вспоминал эту эпопею с вольными странниками без головы…

Полковник Медведев, заместитель начальника личной охраны Брежнева, среди сослуживцев попросту «прикрепленный», по-кошачьи мягко подошел к приоткрытой двери Ореховой комнаты Кремля. Наметанным глазом определил, что среди собравшихся на заседание членов Политбюро не хватает Кириленко.

— Виктор, где подопечный? — полуоборот головы в сторону телохранителя.

— Владимир Тимофеевич, он в туалете…

— Давно?

— Да уж… — телохранитель выхватил из нагрудного кармашка пиджака секундомер, — семь минут и двадцать пять секунд!

— Быстро выясни, что там у него за проблемы, и волоки его сюда, а я пошел будить генерального — пора начинать!

Андрей Павлович Кириленко являлся фактически третьим лицом в партии, а значит, и в государстве. Однако, как только у него началась атрофия сосудов головного мозга и как следствие глубочайшая парамнезия, члены Политбюро начали дружно его игнорировать, хотя внешние знаки чинопочитания продолжали выказывать.

Брежнев не упускал случая, чтобы посмеяться над соратником, но делал это заочно, когда тот звонил ему по телефону.