Операция "Трест". Шпионский маршрут Москва - Берлин - Париж - Армен Гаспарян

«Я уезжаю сегодня вечером и возвращусь во вторник. Никакого риска. Если случайно буду арестован в России, это будет не более как по незначительному обвинению. Мои новые друзья настолько могущественны, что добьются моего освобождения».

«1. Офорты знаменитых голландских и французских мастеров, прежде всего – Рембрандта.

2. Гравюры французских и английских мастеров XVIII века с необрезанными краями. Миниатюры XVIII и начала XIX века.

3. Монеты античные, золотые, четкой чеканки.

4. Итальянские и фламандские примитивы.

5. Шедевры великих мастеров голландской, испанской, итальянской школ».

«В армию поступил добровольцем в 1916 году, а до этого времени с начала 1915 года был в Нью-Йорке, где занимался военными поставками; между прочим, и для русского правительства. Поступив добровольцем в британскую армию, был назначен в авиационный корпус (с 1910 года занимался авиацией и могу считать себя одним из пионеров авиации в России; был одним из учредителей 1-го в России авиационного общества “Крылья”), где и прослужил до 1 января 1918 года, а с января перешел в секретную политическую службу, где и работал до 1921 года, после чего занялся своими частными делами финансового характера (займы, учреждения акционерных обществ). За время моей службы в авиационном корпусе я в России не был. В марте месяце 1918 года, служа на секретной службе, я был командирован в Россию как член Великобританской миссии в России для ознакомления в качестве эксперта с тогдашним положением (в то время я был в чине лейтенанта). Проехал я через Мурманск в Петроград, затем в Вологду, а впоследствии в Москву, где и пробыл до 11 сентября, большую часть времени находясь в разъездах между Москвой, Петроградом и Вологдой.

От пассивной разведывательной роли как я, так и остальная британская миссия, постепенно перешли к более или менее активной борьбе с советской властью по следующим причинам.

Заключение Брест-Литовского мира на весьма выгодных условиях для Германии, естественно, вызывало опасение общих действий советской власти и немцев против союзных держав, к этому нужно прибавить наличие многочисленных сведений (многие из которых впоследствии оказались вздорными) о продвижении немецких военнопленных из России в Германию и, наконец, раздражение, вызываемое разными притеснениями по отношению к союзным миссиям со стороны советской власти. Я считаю, что советское правительство в то время вело неправильную политику, по крайней мере, по отношению к английской миссии, так как Локкарт вплоть до конца июня в своих донесениях британскому правительству советовал политику соглашения с советской властью. В то время, насколько я помню, советское правительство было озабочено формированием регулярной армии, и Троцкий неоднократно по этому вопросу говорил с Локкартом и указывал ему на целесообразность сочувствия этому делу со стороны союзных правительств. Перелом начинается со времени приезда Мирбаха и его окончательного внедрения и постоянных уступок советской властью его требований (требований германскому правительству).

Смерть Мирбаха немедленно вызвала репрессии против нас. Мы предвидели, что за этим последует требование немцев, среди других их требований, высылки всех союзных миссий. Это и случилось. Сейчас же начались обыски в консульствах и аресты отдельных членов миссий, которые, впрочем, вскоре были освобождены. Также было издано распоряжение о запрещении союзным офицерам путешествовать. С этого момента и начинается моя активная борьба с советской властью, выразившаяся главным образом в военной и политической разведке, а также изыскании тех активных элементов, которые могли бы быть использованы в борьбе с советским правительством. Для этой цели я перешел на подпольное (нелегальное) положение, получив ряд документов разных лиц, например, одно время я был комиссаром по перевозке запасных автомобильных частей во время эвакуации Петрограда, что мне давало возможность свободно двигаться между Москвой и Петроградом, даже в комиссарском вагоне. В это время я проживал главным образом в Москве, чуть ли не изо дня в день меняя квартиры. Кульминационным пунктом моей работы я считаю мои переговоры с полковником Берзиным, с которым я познакомился у Локкарта. Суть дела должна быть известна по процессу. В это время я передал патриарху Тихону крупную сумму денег, предназначенную для нужд духовенства, в то время находящегося в чрезвычайно бедственном положении. Я особенно подчеркиваю, что между мною и патриархом или каким-нибудь из его приближенных никогда не было разговоров о контрреволюционных делах и что моя работа и мои намерения патриарху и его людям были особенно не известны. Деньги были ему переданы из предоставленных мне ассигнований; в моем распоряжении были весьма крупные суммы, которые ввиду моего особого положения (полная финансовая независимость и исключительное доверие благодаря связям с высокопоставленными лицами) представлялись безотчетно. Эти-то деньги я и употреблял на начатую мною работу по противодействию советской власти.