Вариации для темной струны - Ладислав Фукс

я в первый момент забыл закрыть рот. Я думал, что ослышался или это свистели дрозды? Когда же я увидел, что мать качает головой, а Руженка что-то воскликнула о каком-то голубом свитере, который мне, мол, нужно взять в дорогу, чтобы ночью не простудился, я поверил, что и в самом деле я не ослышался. Я вскочил со стула, сказал спокойной ночи и побежал к себе в комнату. В темноте я переоделся в новую светлую пижаму, на которой были бледно-розовые полоски, лег в постель и спрятал голову под одеяло. Пододеяльник был белоснежный, крахмальный, сухой, это был новый пододеяльник, так же как и пижама, и пахнул какими-то цветами, я чувствовал себя под ним как в раю. На пасху в Вену! В Вену среди школьного года и к тому же — невероятно — с отцом! В Вену он вообще не ездит, пришло мне в голову, зачем он собирается туда? И почему ночью? Навестить родственников матери, засмеялся я, и вспомнил нашего замечательного красивого Гини. Мне захотелось встать и пойти в комнату к бабушке. Но этого нельзя было сделать. В передней раздавались шаги отца, торопливый звон бутылок, целого вороха бутылок, которые переносили из кладовки в кухню, шум, производимый Руженкой, которая вытаскивала из кладовки топор, я смеялся в душе, но встать и пойти в комнату к бабушке и просто так посидеть там в пижаме я не мог… Едем мы в Вену из-за Гини или нет — значения не имеет, рассудил я, лучше я буду думать о том, на что стоит посмотреть в Вене. Днем в воскресенье пойду к Дворцу, когда там будут менять караул, в оба музея, которые стоят один против другого на, Рингштрасее, а между ними памятник Марии-Терезии, она изображена сидящей… Как все это было давно… К святому Стефану, против него, почти прямо против входа в храм, есть магазинчик с разными пирожными, каких, пожалуй, не сыщешь во всей Вене, там есть и витые трубочки с кремом, я обязательно пойду к святому Михаилу, куда нельзя не пойти, и я улыбнулся, там есть одна редкость — скамейка, на которой сидела бабушка… Пойду к капуцинам, где императорские гробницы, на Пратер, если там уже будет работать гигантское колесо, покатаюсь на нем, как только подавлю в себе первый страх, а потом… Я вдруг вспомнил, и сердце у меня екнуло, так что я даже свистнул, ну, конечно, как же я не вспомнил. Водная улица!

Водная улица.

Двухэтажные дома, с белой штукатуркой и красной геранью за окнами, стоят на одной стороне, а на другой стороне — насыпь с зелеными перилами, обложенная камнем, — на нее можно взбираться по лестнице. На одном конце улицы небольшой железнодорожный туннель и двор с аллеей густых деревьев, в этом дворе иногда играют на шарманке. На другом — небольшая площадь с тирольским трактиром и кирхой, на кирху слетаются жирные зобастые голуби, они ходят вперевалку по карнизам полукруглых окон и воркуют. А сама Водная улица!..

Во-первых, на ней есть общинный колодец, из которого Курт набирал воду в деревянное ведро — ведро было больше, чем он сам. Но Курт нес это ведро и ходил по воду каждый день — у него больные родители. Под перилами у насыпи лежит круглый камень, на который наткнулся Индра, когда гордо защищался от каких-то злых мальчишек, — те повалили его на землю. Он пришел домой, и у него текла кровь непонятно откуда — не то из носа, не то изо рта. Но отец на него только посмотрел, он положил ему руку на плечо и сказал, чтобы Индра не расстраивался. Что он положит ему компресс и все будет в порядке. В доме номер пять живет герр Вольфганг Бюргер. У него есть совсем маленький мальчик Тони, который однажды потерял на улице деньги. Он страшно плакал и не хотел возвращаться домой — эти деньги ему дал отец на праздник. Но отец — герр Бюргер — позвал его из окна, потому что был готов ужин — картофельная похлебка, — и Тони пошел. Через площадь с кирхой и тирольским трактиром мальчики возвращались из школы — там фрау Розенкранц летом продает мороженое, зимой — каштаны и целую кучу других вещей. Отец Карла ходил туда с работы и иногда покупал у этой фрау что-нибудь для Карла. Однажды он обещал, если Карл принесет хороший табель, купить велосипед, и, так как Карл принес хороший табель, велосипед стоял на другой день в кухне возле его постели. Через туннель и аллею густых деревьев на другом конце улицы мальчики ходили в лес, который был где-то очень далеко, где-то за Водной улицей, за городом, и в этом лесу… хоть это и было невероятно, но совершенная правда. Они ходили туда с лассо. Карл, Курт, Индра и даже маленький Тони за ними бегал… Когда я об этом вспомнил, у меня закружилась голова. Все это я видел в одном фильме, который у нас показывали в прошлом году осенью с Кэт Дорш и Паулем Хорбигером… И теперь я надеялся увидеть Водную улицу собственными глазами, включая все, что в ней было, — сенбернара, четвероногого друга, который там прогуливался, кошек на крылечках домов, а на насыпи разгуливающих кур. Мне так хотелось все это увидеть, что я решил пойти туда сейчас же, как мы приедем в Вену. Прежде чем во Дворец, в музеи, на Пратер и к гробницам у капуцинов. Должно быть, эта улица где-то на окраине, подумал я, где-то за городом — где точно, я не знаю, но это ничего, я спрошу полицейского и доберусь туда на трамвае, может, и на автобусе. Все зависело от моего табеля, и я, лежа под одеялом, издававшим аромат цветов, стал думать о школе… Ну, а на другой день, на другой день в школе, когда нам выдавали табели, я забеспокоился.

В классе мертвая тишина, от нашей парты пахнет апельсинами. Брахтл принес три апельсина и перед звонком дал их Минеку, Буке и мне, а потом смотрел, как мы их едим. Не знаю, почему он всем роздал, а себе не оставил. Я предложил ему кусочек — он взял, то же самое сделали Минек и Бука… Так вот от нашей парты пахло апельсинами, а в классе мертвая тишина. Некоторые, как, например, Царда, Дател и Коня, боялись. Копейтко в своей полосатой куртке с короткими рукавами трясся так, что это было видно, другие были спокойней или