Пепельные цветы - Алексей Анатольевич Притуляк

поверь. Я жизнь прожил, людишек повидал. Знаю.

– Вы не правы. Беатрис говорит, что…

– Заткнись, щенок и слушай, что я тебе говорю! – рявкнул Маклахен. И тут же, оглянувшись на дверь, перешёл на шёпот. – Прошу тебя, сынок, будь осторожен! Ты выжить должен, выжить твоя задача! Выживешь, вылечишься и будешь жить припеваючи. Отель поднимешь. Только держи цены, цены держи! Не опускай. После войны-разрухи цены на жильё будут бешеные, так ты лови момент, понимаешь?.. Ох, не знаю, сможешь ли… Безумный ведь ты, умом – чисто дитя… Управляющего найдёшь себе хорошего. Понял? Честного человека ищи, с рекомендациями… Ох, не знаю даже… Сам бы за тебя жизнь прожил, но не судьба мне…

– А что вы… К чему это всё? – нерешительно спросил Ллойд, съёживаясь, опуская плечи чуть не к коленям, ожидая окрика, удара.

– Тише, тише… – неожиданно спокойно произнёс хозяин. – Так надо. Ты вот ещё что… Там, у меня в комнате, под кроватью найдёшь сундук. Небольшой такой сундук. Там есть консервы. Тушёнка. Рыба всякая. Восемь банок там. Или девять. Масла жестянка. Концентраты разные. Ты ешь, сынок. Только потихоньку ешь, чтобы эти не видели. Консервы-то они – надёжные: в них никакая радиация не влезет.

– Вы ошиб…

– Только не съедай всё сразу, – не слушал хозяин. – Война-то ещё чёрт знает, сколько времени может протянуться. Когда если уж совсем невмоготу будет, тогда съедай баночку. Лучше бы тебе и бабу свою не кормить, но тут уж – тебе решать… Не ошибись только. Ни одна баба не стоит банки тушёнки, когда жизнь на кону… Эти-то все рано или поздно передохнут с голоду, если война затянется. А ты должен выжить, сынок. Ты понял? Выжить!

– Да, да, я понял, – закивал Ллойд, чувствуя, что голова его распухла и вот-вот взорвётся. – Я всё запомнил. Кажется.

Маклахен за подбородок поднял склонённую чуть не к коленям голову Ллойда, долгим взглядом заглянул ему в глаза.

– Ох, горе ты моё!.. – вздохнул он. – Боюсь я за тебя, боюсь, что обойдут тебя… Но тут уж я ничего сделать не могу… Помогай тебе бог!.. Про деньги только молчи, заклинаю!

– Я… Я понял, да. Про деньги нужно молчать. Я буду молчать. И есть буду мало. Я не хочу есть.

– Ох, горе моё!.. Не знаю даже. Ты один тут на человека похож, остальные – вши.

– Беатрис – не вошь! – возразил Ллойд, на всякий случай снова втягивая голову в плечи. – И Гленда… И…

– Заткнись! – оборвал Маклахен. И спохватился: – Не бойся, не бойся, сынок. Ты только сделай, как я говорю. Очень тебя прошу.

Хлопнула дверь. В полумрак гостиной ступила Беатрис. Присмотревшись, она заметила сидящих в углу.

– Маклахен! – сердито произнесла она. – Вы опять?

– Нет, он – снова, – оживился, Ллойд, услышав её любимый, успокаивающий, умиротворяющий голос.

– Прекрати, милый! – строго сказала Беатрис. – Стань уже, наконец, взрослым человеком.

Она всё чаще и чаще разговаривает с Ллойдом таким тоном, надо заметить. Но он, кажется, ничем не заслужил такого с собой обращения.

– Вот видишь, – многозначительно подмигнул Маклахен. – Не забудь, не забудь, что я тебе говорил!

Он поднялся и, бросив недовольный взгляд на Беатрис, пошёл к двери.

– Какой он всё же… ужасный человек! – сказала Беатрис, когда хозяин скрылся за дверью и шаги его стихли в коридоре.

Она подошла к Ллойду, присела рядом с ним, обняла за плечи.

Ллойду стало тепло, но душе было зябко. После разговора с хозяином, после окрика Беатрис душе было неуютно.

– Может быть, хозяин лучше, чем кажется, – пожал он плечами. – Ты не думала об этом?

– Хотелось бы верить, – Беатрис удивлённо и задумчиво заглянула ему в лицо. – А что ему опять нужно было? Он не кричал на тебя?

– Кричал, – содрогнулся Ллойд. – Но… но я тоже не стал молчать. Я сказал ему кое-что… Ты же видела, как он сразу присмирел.

– Правда?.. А что он просил тебя не забыть?

– Что просил?.. Это он… он угрожал мне.

– Мерзавец! Я же говорю, что это ужасный человек.

– Да кто бы спорил. Иногда он просто ужасен.

Он отвёл глаза под внимательным взглядом Беатрис. Чувствуя себя неуютно, поднялся, подошёл к радио. Включил. Радио не издало ни звука, кроме шипения и хрипов.

– Что-то с радио, – пробормотал Ллойд. – Сломалось, может быть.

– Я думаю, радиостанция разрушена.

– Да?.. – он пожал плечами, не зная, что делать и говорить дальше и как избавиться от Беатрис. Толстый пакет за пазухой мешал, а кроме того, наверняка торчал и мог привлечь ненужное внимание возлюбленной и вызвать лишние вопросы, на которые ему пришлось бы врать. Врать не хотелось.

– Что ж, – произнёс он, растерянно оглядываясь. – Пойду к себе.

– Ты не поцелуешь меня? – загадочно улыбнулась Беатрис.

– Да, – кивнул он, осторожно ощупывая и поправляя свёрток.

– Да? – подняла брови Беатрис.

– Конечно поцелую, – Ллойд неуверенно приблизился к ней. – Властно и жадно, да?

– Ну-у… Да, – Беатрис улыбнулась. В лице её опять промелькнуло то выражение, которое так взволновало его перед салютом.

Он обратился к ней недолгим поцелуем и не почувствовал ничего, потому что думал о своём. Оторвавшись от Беатрис, ощупал свёрток – не высунулся ли тот наружу.

– У тебя что-то болит, милый? – нежно и встревоженно спросила она.

– Нет, с чего ты взяла? У меня не болит что-то. Вот голова, разве, побаливает немного.

– Ты всё время трогаешь грудь.

– А, это… Просто сердце так колотится от счастья… Я люблю тебя.

– И я очень люблю тебя, милый! – она обняла его за шею, прижалась.

– Тогда я пошёл?

– Ну, если тебе скучно со мной, – улыбнулась она.

– Да нет же! – постарался он сдержать досаду. – Мне совсем не скучно с тобой, Беатрис. Просто… Просто я хочу прилечь. Голова побаливает. И слабость такая. Во всём теле.

– Слабость? – на на шутку встревожилась Беатрис. – Это от недоедания. Как у Липси, наверное. Конечно, ты иди, милый, иди приляг. Я постараюсь сегодня приготовить немного побольше проса.

– Замечательно! Тогда я пошёл?

– Люблю тебя.

– И я тебя.

Нет, хозяин наверняка ошибается. Беатрис хорошая. И она на самом деле, взаправду, любит его. Но деньги пока нужно спрятать и никому о них не говорить. Даже ей. Так сказал хозяин. И это правильно. Маклахен много пожил, хорошо изучил людей, он опытен и несомненно желает Ллойду добра. Иначе зачем бы он сделал его своим наследником.

Как всё это неожиданно! Как сильно порой ошибаешься в людях…

25. День двадцать первый. Шон Деллахи

Всегда бей первым. Это правило он усвоил хорошо ещё в детстве; вызубрил его гораздо лучше, чем правила валлийского, за которые до