Кристина - Грушенька Светлова

— Пожалуйста, больше не надо… — жалобно простонала Эрна из динамиков.

— Лука, — настойчиво позвал Матвей, — Лука, остановись…

Кристина схватила пульт и заставила умолкнуть динамики и потухнуть экран. Сердце стучало так, что мешало дышать. Страх и осознание того, во что она все же впуталась, сковал тело, приведя в совершенно беспомощное растерянное состояние.

С первого этажа до нее вдруг донесся мелодичный звонок в дверь. Раздался какой-то шум, голоса, шаги, словно прихожую разом наполнило несколько человек. Она подскочила с кровати, с ужасом окидывая взглядом разбросанные по постели вещи. В какой-то момент ей показалось, что она сейчас потеряет сознание от переполняющего ее панического ужаса. Почти не ощущая собственного тела, она бросилась запихивать в ящики тумбочки все их вынутое содержимое, прекрасно при этом осознавая, что понятия не имеет, как все это лежало в них до ее вмешательства. Плевать! Плевать… Не может быть, чтобы они так уж тщательно следили за всем! Когда все было разложено по местам, Кристина вынула диск из плеера, убрала его на место и, прежде чем закрыть шкаф, заглянула в картонную коробку на нижней полке: кожаные плетки, бичи, хлысты, черт знает что еще… скотч, какие-то тонкие металлические стержни; охотничий нож в красивых ножнах с чеканкой, украшенный полудрагоценными камнями; армейский нож с кровожадным черным лезвием… Двухлитровая на треть опустевшая бутыль из-под Aqua Minerale с самодельной наклейкой «спирт», перекись водорода… Заглотнув ртом как можно больше воздуха, Кристина заставила себя задержать дыхание и медленно выдохнуть. К черту все… Надо срочно поговорить с папой… Она заперла шкаф, нырнула под стол и поместила ключ на прежнее место. Вся дрожа, она обвела комнату критическим взглядом и потихоньку выглянула из-за слегка приоткрытой двери в холл второго этажа. Медленно выскользнув наружу, она подошла к перилам лестницы, глядя вниз. У входной двери стоял Владимир, уже знакомая Кристине работница по хозяйству и двое мужчин в одинаковых бейсболках. У их ног стояли сумки и картонные коробки, и с ними, кажется, расплачивались за доставку. На Кристину никто не обращал внимания. Она нетерпеливо дождалась, пока холл снова опустеет, и спустилась вниз, чувствуя себя опустошенной и какой-то потерянной после недавнего потрясения.

Бесцельно прослонявшись по дому в какой-то прострации, девушка уселась в полюбившееся ей кресло в гостиной, где на журнальном столике нашла оставленный ею том Гете. Она взяла его без особого энтузиазма и все же начала читать «Страдания юного Вертера», не останавливаясь уже, пока не дошла до конца. Она точно знала, что плакала бы, если бы прочла нечто подобное еще пару недель назад. Сейчас она только подумала: «Какой идиот!» и просидела, задумчиво уставившись в одну точку, пока не услышала шум у входной двери, настойчивое динь-дон и голоса папы, Ларисы и кого-то из прислуги. Она медленно подошла к зеркалу, вздохнула, смерила себя холодным оценивающим взглядом и заставила себя изобразить натянутую улыбку, затем надменную улыбку, затем искреннюю и нежную. То, что надо.

***

Папа показался ей вполне счастливым. Ей так хотелось поговорить с ним наедине… не то чтобы они часто общались по душам, но так ведь раньше она была ребенком… Сейчас она больше всего хотела спросить его, счастлив ли он по-настоящему, и еще, заключил ли он контракт…

— Кристинка, ты чего нос повесила? — с энтузиазмом отрезая себе кусок сочного стейка, поинтересовался отец. Все они втроем уже давно переместились из прихожей в столовую, совмещенную с кухней, где был накрыт сытный ужин. Она уже была в курсе почти всех деталей субботнего мероприятия, которое, кажется, явно перемахнуло через границы определения «скромного семейного праздника», каким оно именовалось по началу.

— Я? Да просто грустную книжку прочитала…

— Такая погода чудесная, а ты взаперти сидишь, весь день книжки читаешь, — в голосе Ларисы слышался упрек и едва уловимая ирония.

— Я люблю книги…

— Умница моя! Не трогай девчонку, Ларис. Пусть учится. Она далеко пойдет.

Кристине стало как-то не по себе. У нее и так никакого аппетита не было, а от похвалы отца ей словно петля придушила горло.

— Она ж у меня самостоятельная какая! Без матери фактически со всем справляется давно. Готовит — пальчики оближешь! Еще и мне иной раз рубашки гладит.

— Ой, ну, хватит, пап! Пару раз погладила — тоже мне событие! — все больше раздражаясь, возмутилась Кристина, вся вдруг напрягшись.

— Чего ж скрывать? Что умница, то умница!

— Пап, можно я пойду к себе? — вдруг вскочила с места она, практически не притронувшись к еде.

— Да что с тобой такое?

— Ничего, пап. Правда. Просто настроение плохое… Не хочу и вам его портить. Через два дня ваша свадьба.

— Да разве можно из-за глупых книжек так себя мучить?

— Гете не глупые книжки писал, — вдруг возразила Кристина, сама зная, что болтает совершенно лишнее, потому что ни папа, ни Лариса подобных ее идей никак разделить не могли.

— Ладно, ладно… Гете, пожалуй, не глупые, — примирительно согласился отец, растерянно улыбаясь, но потом вдруг крикнул ей вслед, когда она уже была в дверном проеме кухни: — Да! Я ж совсем забыл тебе сказать! Завтра Игорь твой приезжает! Пораньше, как ты и хотела. Вроде, отпросился он там как-то со своих занятий. Так что успеете отрепетировать!

Кристина остановилась, взявшись одной рукой за дверной косяк, внимательно вслушиваясь в слова отца и пытаясь проанализировать, хорошей для нее была эта новость или безразличной. Пожалуй, это даже на руку. Ей давно надо на что-нибудь переключиться. Точнее, на кого-нибудь…

— Отлично! — обернулась она через плечо, заставляя себя улыбнуться. — Я ему позвоню, узнаю, когда его поезд и где он остановится.

Когда фигура Кристины скрылась в коридоре, Петр Данилович беспокойно откинулся на стуле, отложив нож и вилку.

— Что-то с ней не то, по-моему, в последнее время…

— Хочешь, я с ней поговорю?

— Ни в коем случае! — чуть ли не испуганно замахал рукой Петр Данилович. — Характер у нее как у меня. Независимая очень. Критики не терпит. Да и тебя к себе не подпустит. Не смирилась она еще. Я же вижу…

— Мне показалось, мы нашли общий язык… — немного обиженно бросила Лариса Павловна.

— Ох, это едва ли… Скрытная она — не привыкла делиться с кем-либо своими мыслями, так что иллюзий себе лучше не строй, — задумчиво изрек Петр Данилович, вытирая рот салфеткой, но потом вдруг словно одумался. — Ты не подумай, Лар, я тебе очень благодарен за твое терпение. По началу-то она вообще в позу встала — такие скандалы мне закатывала… Но потом ты ее все же сумела впечатлить.

— Рада стараться, — Лариса поднялась со своего места с самодовольной улыбкой, обняла мужа сзади за плечи и поцеловала в шею. — С Кристиной уж точно проблем было меньше, чем с моими бунтарями. Что ни день, то битва не на жизнь, а насмерть, — она вздохнула. — Пойдем-ка к себе.