Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева

В тот день, уезжая со станции переливания крови, Ольгамолилась богу, чтобы избавил ее от Полякова. Вернувшись в госпиталь, онаувидела выходящую из кабинета начальника высокую черноволосую женщину с грубоватымичертами загорелого лица. Ольга знала ее: это была Серафима СерафимовнаМетелица, которая раньше работала в госпитале начальником хирургическогоотделения. Причем Серафима Серафимовна была не только прекрасным хирургом, но инеобыкновенным анестезиологом. Она умела так точно давать наркоз, капая эфир,хлороформ или хлорэтил на маску, что на счет «двенадцать» засыпал всякийбольной, будь то мужчина или женщина, какого угодно возраста или комплекции. Иесли наркоз давала Метелица, он держался именно столько, сколько нужно было дляоперации. Просто чудо какое-то! А то ведь всякое бывало… Ольга отлично помнилаодин случай. Молодой боец лежал на операционном столе и ждал операции – емусобирались удалить осколок из мягких тканей предплечья. Операция не должна былазанять много времени, поэтому давали быстро улетучивающийся хлорэтил.Анестезировала не Метелица – другой доктор, а она должна была оперировать. Однаампула не усыпила раненого, да и вторая тоже. Но оперировать-то надо! Ввелисверх положенного третью ампулу. Раненый на мгновение затих, а потом вдругприподнялся, отшвырнул всех врачей и сестер, встал вместе с операционнымстолом, к которому был привязан, и пошел к двери. Он даже открыл ее, однакодверной проем оказался мал, и стол, висящий на раненом, задержал его, застрявпоперек двери.

Ольга как раз мыла пол в коридоре, у дверей операционной. Ивдруг – грохот, испуганные крики! Распахивается дверь – и в ней возникаетполуголый человек с закрытыми глазами (боец-то был уже в забытьи, не сознавал,что делает!) с привязанным к нему хирургическим столом. Серафима Серафимовнакричит:

– Остановите же его!

Но никто не может подойти к раненому, ведь стол-то мешает!

Одна Ольга не растерялась. Она подскочила к бойцу и изо всехсил уперлась руками в его грудь. И толкнула! Он пошатнулся, запрокинулся назад– и рухнул навзничь, как раз на стол. И заснул наконец, так что операцию емусделали успешно, а Ольгу с тех пор Серафима Серафимовна, которая очень любилапошутить, называла лучшим анестезиологом госпиталя, Энска и всей Энскойобласти. Вот и сейчас, увидев ее, женщина расплылась в улыбке, преобразившей еегрубоватое лицо:

– А, привет лучшему анестезиологу! Как поживаешь? Что такаябледная? На воздухе нужно побольше бывать. Сейчас же лето! Загорать нужно!

– Ой, когда мне загорать? – уныло вздохнула Ольга. –Некогда! Дежурство, потом отдохнуть после него и опять дежурить. А вы где такзагорели, Серафима Серафимовна?

– На Волге круглые сутки провожу, – усмехнулась Метелица. –На свежем речном ветру. Солнца вволю! Я же теперь знаешь кто? Начальник СТС-56«Александр Бородин». Слышала о таком?

– Нет.

– Да неужели? СТС – значит «санитарно-транспортное судно»,иначе говоря – плавучий госпиталь. Пароход «Александр Бородин» ходит по Волге,в основном к Сталинграду. Знаешь ведь, что фашисты, взяв Крым, к нему рвутся.Бои все ближе к городу. Поначалу нам привозили раненых из-под Балаклавы иИзюма, потом из-под Кантемировки и Миллерова, теперь везут из-под Морозовска,Суровикина, станиц Придонья… Мы принимаем их в сталинградском порту и увозим вгоспитали Казани, Ульяновска, Куйбышева, Саратова, Камышина. В Энске месяц небыли, но сейчас зашли: нужен персонал, ох как нужен! Вечная нехватка народу унас. Просила вон у товарища полковника, – Метелица кивнула на дверь начальникагоспиталя, – не уступит ли кого-то из сестер, но нет, говорит, у самих столькоработы, что разрываются на части. Что делать, ума не приложу. Мне ведь людиопытные нужны, не девчонки только что с курсов, а чтобы и рука крепкая была, инервы. Надо бы, конечно, поговорить с людьми, вдруг кто-то согласится.Заставить тут никого нельзя, опасная у нас работа, считай, тот же фронт. Инойраз под обстрелами работаем, или, к примеру, операция идет, а в это времяпароход между минами лавирует. Гады фашисты в Волгу мины стали сбрасывать! Номы пока, слава богу, живы, как видишь. Капитан у нас – бывший лоцман, фарватер знает,как свою каюту. Ни мины нас не берут, ни бомбежки. Мы как тот колобок, которыйи от дедушки ушел, и от бабушки ушел. Плаваем, оперируем… даже новые методикинаркоза пробуем! – гордо сказала Серафима Серафимовна. – Были у нас затрудненияс медикаментами, остро не хватало эфира, хлороформа, хлорэтила. Аоперировать-то надо! И решили мы попробовать алкогольный наркоз. Я о такойштуке еще до войны в «Медицинском журнале» читала, но широкого применения методне имел. Война заставила овладеть им. Внутривенно раненому вводим растворспирта в пятипроцентной глюкозе. И знаешь, очень хорошо действует! Интересно,что сон наступает без стадии возбуждения, и пробуждение также очень спокойно, –оживленно рассказывала Метелица, когда Ольга вдруг перебила ее:

– Серафима Серафимовна, а вам только сестры нужны илисанитарки тоже?

– Санитарки? – мигом насторожилась Метелица. – Конечно! Ачто? Ты о ком речь ведешь? Неужели о себе?

– Да! – Ольга моляще сложила руки: – Возьмите меня к себе,Серафима Серафимовна, дорогая! В госпиталь санитарок проще найти, чем сестер,меня товарищ полковник отпустит. Возьмите! Вы же знаете, я никакой работы небоюсь!

– Работы-то ты не боишься, а как насчет всего прочего, о чемя говорила? Обстрелы, бомбежки, мины… Ты ведь и представить не можешь, какойэто ужас. Тут нужно нервишки иметь знаешь какие? Как бы твой внезапный припадокгероизма не развеялся как сон, как утренний туман при встрече с нашей суровойреальностью…

Ольга вспомнила яму на месте Лензавода. Вспомнила топерекопанное картофельное поле: упасть, вскочить, побежать, упасть, вскочить,побежать… Там, на плавучем госпитале, будет что-то подобное, разве она непонимает? И все же она скорей готова испытать все это вновь, чем… чем впонедельник прийти на встречу с Поляковым и сделаться его стукачом в госпитале.«Внезапный припадок героизма» объяснялся очень просто: самой обыкновеннойтрусостью…

А еще стыдом. Стыдом перед памятью дяди Шуры, перед мамой.Мама где-то там, за колючей проволокой, опозоренная, заклейменная, безвиннострадает, а ее дочку пытается завербовать майор НКВД…

– Я ничего не боюсь, – проговорила Ольга, чувствуя, что губыу нее от страха стали холодные и как бы резиновые – плохо слушались. – Возьмитеменя к себе!

– Ну, – с сомнением сказала Серафима Серафимовна, – еслиначальник отпустит…

Он отпустил. Не сразу, но… К тому же был приказ городскоговоенкома: сестер и санитарок, которые добровольно изъявляли желание перейти наСТС, отпускать без разговоров.