Рейд ценою в жизнь - Александр Тамоников

Водитель небрежно высунул голый локоть - рукав кителя был засучен. Офицер откинул голову на подголовник смачно выпускал в открытое окно колечки табачного дыма. Солдаты в кузове занимались своими делами – курили, коротали время в непринуждённой беседе. Снисходительно посмеивался пречистый унтер-штурмфюрер, что-то втолковывая своим подчинённым. Это было то самое подразделение СС - на касках спаренные молнии, такие же поблёскивали у каждого солдата в правой петлице.

Передние колёса плавно погрузились в рытвину.

Глеб напрягся - самое время, почему спим? Но нет, товарищи правильно оценили ситуацию. Машина фактически встала - теперь не промахнёшься. Сзади к грузовику подбежали Глинский, Брянцев - бросили в кузов по гранате - обычные противопехотные - мощнее и не надо, и кинулись обратно.

Раздались отчаянные крики - не было времени выбрасывать подарки. Два взрыва слились в один, несколько тел выбросило из кузова взрывной волной, остальные полегли на месте. Машина встала так и не выбравшись из ухаба.

Заработали ППШ.

Унтер-штурмфюрер, выживший при взрыве, сделал попытку спрыгнуть на землю - попытка не удалась - мёртвое тело немца сползло с борта и распростёрлась под колёсами. Распахнулись двери кабины, водитель прыгнул на подножку, картинно схватился за простреленную грудь и повалился вниз головой. Мелькнула бледное лицо гауптштурмфюрера - он так и не докурил свою сигарету, словно проглотил ее и подавился, впрочем, хватило ума пригнутся, покинуть кабину. Пули вдребезги разнесли боковые стекла. Офицер пропал из вида, потом опять появился - уже в канаве обочины, стреляя из парабеллума, но лицо у него было такое, словно он уже умер.

Разведчики припозднились, пули крошили кустарник, офицера на линии огня уже не было, мелькнула только его задница - он убегал прыжками, как кенгуру.

Непорядок! - Глеб оттолкнулся от дерева, добежал до капота, стал стрелять. Немец петлял как заяц, увёртывался от пуль. Глеб с плюнул с досады, перепрыгнул через канаву, упер приклад в плечо. Офицер убегал, подбрасывая ноги, стрелял почти не оглядываясь - кончились патроны в обойме, он выбросил парабеллум. До спуска в низину осталось всего несколько метров, когда пули отыскали цель - подкосились ноги, эсэсовец рухнул в траву.

Ладно, хоть так!

Времени не было, но так хотелось убедиться, что этот негодяй умер и на земле стало чуть меньше заразы!

Шубин забросил автомат за плечо, двинулся дальше.

Гауптштурмфюрер подпрыгнул как кузнечик, головой протаранил кустарник - вот же гад, обманул! – Глеб перемахнул поляну, пробился сквозь зелень, не чувствуя как острые ветки хлещут по лицу. Офицер спасался бегством, хитрость ему не помогла - следующая очередь пропахала землю под ногами, он снова упал, а когда поднялся - советский лейтенант был уже рядом с поднятым автоматом.

Гауптштурмфюрер с трудом разогнул спину, он был белый как мел, подрагивал гладко выбритый подбородок, это был идеальный образец для нацистского плаката о превосходстве расы – высок, физически безупречен представителен, даже привлекателен для неразборчивых женщин. Впрочем, в данную минуту с него бы никто не стал рисовать плакат.

Офицер трясся в глазах, метался ужас - самообладание его оставило.

- Нет-нет!.. Подождите!.. Что вы собираетесь делать? - забормотал он. – Хорошо, я согласен сдаться в плен, если мне будут обеспечены подобающие условия. Почему вы молчите?.. Не стреляйте! - взвизгнул эсэсовец.

Глеб колебался - перед ним стоял безоружный человек, а стрелять по безоружным он не мог - пусть бесчеловечная фашистская сволочь, а всё равно претило. Расслабился палец на спусковом крючке, стал поглаживать спусковую раму. Шубин скрипнул зубами, фашистский офицер поедал его глазами, тоже расслабился, видно понял, что терзает советского командира - лично ему подобные терзания были несвойственны, хотя он услышал о них.

Немец справился с испугом, распрямились плечи, робкая усмешка коснулась губ.

- Вы наверное меня не понимаете? - сообщил он, откашлявшись. - Конечно, ведь в варварских странах не изучают язык Великой немецкой нации, но вы поступаете правильно. Будет ещё лучше, если вы позволите мне уйти и совсем уж замечательно, если прикажете своим людям сложить оружие. Ведь сопротивление всё равно бессмысленно и тогда я мог бы ходатайствовать перед штурмбанфюрером Лейдманом… Какого чёрта?..

Шубин сплюнул и нажал на спусковой крючок. О какой морали он тут вдруг задумался?

Офицер подавился пулей и упал, раскинув руки, нижнюю часть лица словно вывернули наизнанку, в глазах осталось насмешка - откуда он мог знать, что произойдет через секунду.

- Где вы гуляете, товарищ лейтенант? - спросил Герасимов, когда Глеб вернулся к своим.

- Грибы собирал, да нашёл там один, - ухмыльнулся Глеб. - Вот с такой шляпкой… Чего улыбаемся, товарищи красноармейцы? Нас мало, но мы в тельняшках. Раздухарились вы что-то братцы!.. Смотрите. Холодный душ может случиться в любой момент.

Лес помалкивал, затаясь - пока никого. Случившаяся стрельба не значила, что немцы должны срываться с места и лететь сюда как мухи на мед, но уходить надо было без задержки. Разведчики решили перевооружится - автоматы ППШ забросили за спины, повесили на грудь МР-40, набили подсумки запасными магазинами, гранатами с удлинёнными рукоятками. В близи машины валялись несколько тел, в кузове обнаружилось ещё восемь мертвецов - один из них на свою беду подал признаки жизни, застонал, забегали мутные глаза - воскрешение не состоялась – Шлыков всадил в него нож, потом брезгливо, оттопырив губу, вытер лезвие о мундир мышиного цвета.

Получили, суки! Ага, это вам не евреев гонять…

Двигатель Опеля продолжал работать, это было невероятно. Шубин обошел машину, глянул в кузов - борта держались, но их изрядно потрепало. В задней части кабины зияли вмятины, мощность гранат была небольшой, от того техническая часть почти не пострадала, боковые стекла в кабине были выбиты, но они не особо нужны в летнее время.

Глеб задумался: «Ещё одна безумная идея - сколько их уже было!».

- Едем, товарищ лейтенант? - спросил Герасимов, имевший вредную привычку читать мысли командира. - А что, больно надо пятки стаптывать?

Расстояние до своих фактически не менялось, словно на месте стояли. Может на машине сократится? Почему бы нет?

Глеб лихорадочно раздумывал: «Всем не нужно переодеваться, достаточно водителю, офицеру, сидящему рядом - офицерский китель почти чистый, добраться до леса, за которым линия фронта».

- Убитых выбросить из кузова, борта закрыть, если нужно подпереть, чтобы они не развалились по ходу движения. Будете лежать не высовываться. Герасимов, раздевайся - будешь водителем. Вы двое, пулей туда… - Шубин указал. - В лес и чтобы через три минуты обмундирование гауптштурмфюрера было здесь! Да снимайте по-людски, в крови не измажьте.

Глеб спустился в канаву, поднял немецкую фуражку, отряхнул о колено - головной убор в ходе боя не пострадал.