Сатанбургер - Карлтон Меллик III

Кровь медленно вытекает.

* * *

Прошлой ночью Риппингтон умер.

Он просто взглянул на людей у себя внутри и решил, что такую жизнь волочить дальше не стоит, потому что жители неуправляемы и не способны снова стать цивильными обывателями. Город не нашел причин жить дальше.

Так что он поворочался в постели и умер.

* * *

Этим утром запах его гниющего трупа можно почувствовать в воздухе, на всех улицах и внутри всех зданий. Дождь безумия выглядит молотым перцем на сером небе. Не работает ни одна организация, ни одна валюта больше не в ходу. Не осталось ни еды, ни воды для выживания, и никого это не волнует. Ни у кого не хватает ума даже на то, чтобы уйти из города и поискать пищу. Все просто ждут смерти и превращения в зомби.

Риппингтона больше нет. У нас больше нет города, мы живем в его бренных останках, и сами неумолимо превращаясь в останки.

Малышка Земля смотрит, как мы умираем, и смеется.

* * *

Я просыпаюсь от того, что дождь барабанит по крыше, а голубая девушка уперлась мне в раны, обсасывает мой член своим пищевым отверстием, не настолько голодна, чтобы поесть, просто облизывает вагиной, восседая на мне, как резиновая кукла.

Когда она видит, что я проснулся, то дает языку отдохнуть и пристально смотрит на меня. Ее БОЛЬШИЕ глаза, как всегда, увлекают меня в свою бездну, но что-то не так в этом взгляде. Кажется, будто прибавилось что-то еще. Что-то очень похожее на… любовь.

Как только я вижу этот взгляд, то чувствую, вот он… момент любви и страсти, чего она никогда ко мне не испытывала, хотя мы занимались сексом много раз, я думал, что это невозможно, что голубые женщины не испытывают любви, потому что они – роботы.

И мы, как два любых нормальных человека, попавших в такую ситуацию, сплетаем наши шеи, объятия и губы в поцелуе.

И я снова чувствую себя человеком.

* * *

Я думал, что поцелуй отмер давным-давно, еще до Волма, люди просто перестали испытывать столь сильные эмоции, чтобы целоваться перед траханием. Любовь – это отстой. Требуется лишь старое доброе совокупление.

Но вот любовь здесь, между нами, разгорается и поражает в сердце.

И она почти прекрасна, в несколько педофилическом смысле.

* * *

Ричард Штайн говорил, что любовь появляется, когда ее совсем не ждешь.

Он также говорил, что алкоголь может сыграть БОЛЬШУЮ роль в ее зарождении, несмотря на то что любовь кажется любовью только из-за выпитого.

С уходом похмелья испаряется и это чувство.

* * *

После мгновений страсти комок густой слизи – извивающийся червячок – переползает из ее рта в мой, скользя вниз по моему горлу так быстро, что я не успел среагировать.

Он душит меня запахом свиного жира, большой рвотный комок, который катится по пищеводу в мой желудок, как бильярдный шар.

Потом я прерываю поцелуй кашлем. Отталкиваю ее, как будто она только что наложила мне в рот дерьма, и пытаюсь избавиться от неприятного вкуса.

Я наклоняю голову с кровати вниз, чтобы выблевать слизистый шар, но ничего не выходит. Я сопротивляюсь. Я поворачиваюсь к голубой девушке и смотрю ей в лицо, чтобы выяснить, что она сделала со мной. Может, она сожалеет об этом казусе, может, ей самой противно?

Но она просто улыбается и гладит мой живот в порыве нежности.

Ее прикосновение обжигает холодом.

* * *

Я прощаю мою голубую женщину, как только мерзкий вкус уходит. Я не могу иначе. Я не могу злиться на это существо. Кроме того, без нее мой мир был бы пустым и мрачным, возможно, просто ничем.

* * *

Шатаясь, я покидаю комнату, чувствуя легкий голод. И попадаю в кровавый беспредел, который крутится и вертится у меня в глазах, словно красный торнадо.

Чья-то рука свисает с Фрии, как на продажу, а ее бесформенные соседи тоже получили по куску мяса.

Гроза и безумие все еще наполняют улицы. Люди что-то бессмысленно лепечут, кромсая и убивая друг друга. Иногда капли попадают на склад через дырявую часть крыши. Снаружи происходит адский карнавал.

Мои ступни прилипают к полу, мои глаза, как всегда, преподносят все в искаженной форме, идя к туалету, я прохожу мимо пары спящих-умирающих трупов. Сегодня здесь не так много бездомных людей, совсем не много. Остальные, наверное, сбежали. Видно, им не было особого смысла оставаться: половина крыши обрушилась, вся передняя стена тоже. Здесь многим не укрыться. Если бы мне было куда уйти, я бы ушел.

Я писаю в угол, слишком слабый, чтобы раздвинуть скульптурную группу. Жжет, и мне это нравится…

Когда я оборачиваюсь, то вижу голубую, она наблюдала, как я писаю. Стоит немного позади, видимо, шла следом. Она не спит, как обычно в это время, как все голубые женщины, для развлечения.

На ее лице все то же счастливое выражение, которое я увидел, проснувшись, голубая кожа светится любовью, которая, словно кислота, проникает в меня. Я обнимаю ее за талию и привлекаю к себе. Пока я ласкаю ее ягодицы, она гладит мой живот.

* * *

Водка стонет на туалетном сиденьи, пытаясь выбраться из скульптурного плена. Он выползает, его руки покрыты пленкой запекшейся крови. Это не его кровь. Это кровь из ран скинхедов/безумцев. Затем взрывом из легких раздается его кашель. Он садится и закуривает старую сигарету рядом с трупом Джона – чудного мужика, который жил в даль ней части склада. Как и остальные трупы в помещении, Джон не совсем мертв, просто спит с небьющимся сердцем. Водка использует задницу извращенца в качестве пепельницы, сплевывая на пол. Водка всегда любил покурить. Но теперь кажется, что ему не в кайф, хотя можно издеваться над полумертвым человеком.

– Где портал? – спрашивает меня Водка. Новый тон. Нормальный голос, а не фальшивый немецкий акцент.

Я оглядываюсь вокруг, но портала нет.

* * *

Когда мой разум возвращается к моей девочке, я чувствую острую боль восприятия. Оно ползет ко мне, проникает сквозь кожу в сознание.

Глядя в глаза голубой женщине, я досконально ее изучаю. Я вижу, какие планы она имеет по отношению ко мне, и понимаю, что я не просто секс-поставщик пищи. Я теперь обладаю телепатией, как все голубые женщины. Мой разум заливается красно-зеленым, цвет подозрения, недоверия.

Ее глаза заглядывают в меня, ледяные пальцы ползают по животу.

* * *

Телепатически она говорит мне: «Ты беременный».

Она впрыснула в меня свое семя, когда испытала оргазм от нашего поцелуя, и теперь у меня внутри растет маленькая голубая женщина.