Секс в Средневековье - Рут Мазо Каррас

Приведенное выше описание того, каким должен был быть секс между супругами, во многом неудовлетворительно. Это связано с тем, что мы вынуждены работать с ограниченным числом источников. Не то чтобы супружеский секс в Средние века не обсуждался: специалисты по церковному праву и священники охотно влезали с указаниями о том, что должно происходить в супружеской спальне. Однако их представления о должном и реальная практика – это совершенно разные вещи.

Однако мы можем с уверенностью сказать, что средневековые люди понимали секс между супругами как нечто, что муж совершает над женой. Когда муж Марджери Кемпе – Джон спрашивал ее о том, что для нее лучше – видеть его мертвым или позволить ему снова «лечь с ней», он использовал ту же формулировку, что и в приведенном выше трактате[131]. Когда жена в фаблио отказывается заниматься сексом с мужем, она говорит не о том, чего не сделает она – но о том, что она не позволит сделать ему. Замужние святые также позволяли своим мужьям заниматься с ними сексом, однако эта формулировка не использовалась в отношении святых-мужчин, которые вступали в сексуальные отношения с женами, чтобы продолжить род.

Примечательно, что в некоторых случаях жены отказывают мужьям в сексе, даже если это грех или неправомерный поступок. То, что мы могли бы назвать изнасилованием в браке, в средневековых источниках не встречается. Разумеется, они не стали бы называть это изнасилованием даже если бы оно встречалось, поскольку для них изнасилованием считалось взятие силой того, что насильнику не принадлежит; тело жены или по крайней мере сексуальные права на него принадлежали мужу. Но средневековые люди все же понимали, что муж мог силой принудить жену к сексу с ним, и мы этого не видим. В средневековых рассказах попадаются жестокие мужья, которые избивают жен, но сексуальное насилие не фигурирует в описании жестокого обращения с женами. Вряд ли это значит, что сексуального насилия над женами никогда не было; однако это указывает на то, что люди не считали это обычным делом. Неоспоримое право мужа на сексуальные отношения с женой, наложенные на правовое и социальное доминирование мужчины в отношениях, без сомнения, уже были достаточной мерой принуждения.

Именно муж имел законные права на секс с женой. Существует неискоренимый миф о том, что, согласно средневековым обычаям, господин имел право провести первую ночь со своей зависимой крестьянкой после ее свадьбы и лишить ее девственности. Этот миф нашел свое воплощение, например, в фильме «Храброе сердце» 1995 года, хотя историки на протяжении более чем ста лет регулярно доказывали, что такого обычая не существовало. Существует ряд текстов, которые время от времени интерпретировали так, как будто они ссылаются на этот обычай; самое последнее (и самое детальное и убедительное) разрушение этого мифа Аленом Буро показывает, как именно каждый из них либо был неверно понят, либо вообще является фантастикой даже для средневековых людей. Чаще всего в таких случаях примеры доминирования господина интерпретировали в сексуальном плане. Так, в тексте 1419 года из нормандской Ла-Ривьер-Борде, где по соглашению с арендаторами зафиксированы права господина, утверждается:

Все это представлено как местный обычай, а не повсеместно распространенная практика, и такой обычай похож на многие другие: он связан не с правом первой ночи, а с сексуализированной насмешкой. Без сомнения, многих крестьянок насиловали или принуждали к сексу их господа, и не то чтобы мужчины в их семьях могли что-то с этим сделать – но такая агрессия не была институционализирована. Она никогда не была правом господина – ни по законам, ни по обычаям.

Сексуальная активность женщин вне брака не встречала такого же принятия, как активность мужчин. Согласно некоторым средневековым медицинским теориям, женщины испытывали более яркое удовольствие от секса, чем мужчины, или более сильное желание. Как мы увидели в Главе 3, в массовом дискурсе женщины представлены похотливее мужчин. Если большее сластолюбие женщин связывали с биологическими причинами, можно было бы ожидать, что его должны были прощать как нечто естественное и спокойнее относиться к подобным проступкам. Некоторые клирики действительно проповедовали, что мужчины несут бо2льшую ответственность за свои прегрешения, чем женщины, – либо поскольку женщины слабее мужчин и, следовательно, не так удивительно, если они не могли соответствовать высоким стандартам добродетельности, либо потому, что они считались пассивными партнершами в сексе:

Можно было бы сказать, что Адам в большей степени отвечает за первородный грех, чем Ева, поскольку, как мужчина, он должен был больше сопротивляться.

Однако по большей части представление о женском сладострастии не вело к терпимости в отношении сексуальной активности женщин вне брака. Напротив, церковь и законодатели рассматривали женское сладострастие как угрозу и как повод держать женщин под строгим контролем. То же было верно и для иудаизма, где закон в теории позволял мужчине развестись с женой, которая выходила на люди с непокрытой головой, и запрещал женщине быть одной в комнате с неевреем. Точно так же и в исламе в среде городской элиты поддерживался идеал, когда перемещения женщины были ограничены территорией дома, хотя этот идеал никоим образом не применялся последовательно на практике. Истории о женском сладострастии стали не средством признания сексуальности женщин, но предлогом для того, чтобы лишить их независимости в других жизненных сферах. Когда в 1438 году Каир охватила чума, султан во всем винил женскую сексуальность и запретил всем женщинам появляться на улицах и на рынках, что вызвало серьезные экономические проблемы даже после того, как для рабынь и пожилых женщин было сделано исключение. Однако несмотря на недоверие к женской сексуальности, как мы увидим, общество с неохотой, но признавало права женщин на хорошее обращение с ними и на любовь и сексуальные отношения.

Более строгое отношение к женскому сексуальному поведению вне брака было связано не только с религиозными представлениями об их греховности и похотливости: оно также было связано с их ролью хранительниц семейной чести. Сегодня мы ассоциируем эту идею в первую очередь с мусульманским обществом, и в средневековом исламе это, безусловно, было так, но идея семейной чести была распространена не только в Средневековье. В то время как мужская честь и добродетель могла быть связана с самыми разными вещами – с честностью в торговых сделках, с его военными успехами, с его мудростью – честь и добродетель женщины в первую очередь зависела от ее сексуальности, причем ее поведение отражалось не только на репутации самой женщины, но и на ее семье. Проступки мужчины не умаляли чести его родителей или жены так, как проступки женщины.