Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости - Валерий Белоусов

— Еще чего… — ворчливо отвечал хоть из обслуги, но все равно штабной, — стану я ради какого-то заброды самого начкара поднимать… тута штаб! Понимать надоть! Проходи себе мимо! Ну, давай шагай, куда шел… Ходють тут разные…

Безуглый как-то размазался тенью в серых сумерках, и часовой вдруг явственно осознал, что он лежит на земле, а к горлу прижат штык его собственной ВИНТОВКИ:

— Зови начкара, дурак!

— Ой, товарищ командир, не губитя… Ой, рятуйтя! Рятуйтя!!

Однако вызванный таким оригинальным образом начкар положение дел не исправил…

— Извините, товарищ подполковник,[66]а только в штабе сейчас никого нет… Как где руководство? Отдыхают! Согласно распорядка дня… Приходите завтра.[67]

Безуглый, пожав плечами, философически произнес:

— Ну и кому же мне теперь доложить результаты поиска за линией фронта? Небу и звездам?

Нет ответа…

23 июня 1941 года. 01 час 00 минут.

Окрестности Бреста

В этот час произошло много событий…

По ночным дорогам, над которыми мерцали и дрожали кровавые отсветы пожарищ, шли и шли войска…

И изрядно при этом плутали, так как и при ясном солнышке искусство колонновождения как-то плоховато давалось отцам-командирам…

Не мудрено — та же 30-я танковая за все время своего существования не провела ни одного полкового учения. Недосуг было — то казармы строили, то сенокос, то уборочная…

Да и на обучение вождению мехводу выделялось ТРИ моточаса за учебный период, а остальная учеба — шла «пешим по конному»… это когда по плацу мехводы ходят, изображая танковую колонну. Полезное дело! Но не вместо же вождения…

Причем бензин для учебных целей был! Но находился он в Северо-Кавказском военном округе, а конкретнее — в славном Моздоке. Гримасы службы тыла…

Части на марше перемешивались. Потому что дорожное регулирование в 4-й армии, конечно, наличествовало, так же как упраздненная Революцией буква «фита» в «Азбуке октябренка». Поэтому колонны не столько шли — сколько стояли в километровых пробках, особенно у мостов…

Хорошо хоть, что в темноте вражья авиация не летала…

Ан нет, вот и летала… Неслышной тенью, разбежавшись с крохотной полянки буквально на окраине Высокого, поднялся в небо немецкий самолетик физелер «шторьх», что по-русски значит «Аист». Но несет этот аист не младенца счастливым родителям, а начальника штаба 62-го Укрепленного района полковника А. С. Леута, правда, тоже спеленутого, как младенец. Только во рту у него не резиновая соска, а резиновая груша, и заботливо спеленала полковника не родная мамочка, а разведгруппа «Абвера», выкравшая его прямо из штаба УРа.[68]

Внедренная в штаб под видом обслуги, группа уже с мая «пасла» полковника, и жала только особого сигнала по радио о вылете самолета. А вязала Леута, причем прямо на своей перине, чаровница Оксана, подавальщица в столовой комсостава, и заодно «провиднык» Вовкулак из оуновского «провода». Ох, полковник, выйдут тебе боком твои «гульки». Забыл завет замполита: «Сегодня жене изменяешь — завтра Родину продашь»? Вот то-то и оно-то…

…В этот час, согласно приказа[69]генерала Соколова, поступившие с ноля часов в распоряжение 4-й армии бойцы Августовского и Брестского погранотрядов оставили линию границы, передав ее частям РККА. Пограничники отошли к своим комендатурам, где началось формирование рот из застав и батальонов из комендатур.

Соответственно, погранотряды становились отдельными мотострелковыми полками армейского подчинения. Все хорошо! Только вот тяжелого вооружения: 82-мм батальонных минометов, противотанковых орудий, зенитных средств, полковой артиллерии — пограничники как не имели, так и не имеют… Обещали армейцы поставить очень скоро. Через какие-нибудь два-три дня…

…Только Кижеватов со своей 9-й заставой на Пограничном острове остался — сочли нецелесообразным выводить, так как находится в боевом соприкосновении с противником… А проще говоря — Гаврилов надавил на жалость…

Вот стрелков-чемпионов, которые оказались не хуже олимпийских, всех вывели… Поразвлекались и будет, пора в свои части…

…В этот час неслышные, подобно теням, в черных шелковых масках, одетых подобно чулкам на головы, альпийские стрелки из дивизии Шлипера бесшумно пересекли в надувных жилетах Буг севернее Крепости. Немецкие разведчики установили, что Иваны действительно покидают свои смешные окопчики…

Куда русские направляются, взятый в плен оплошный солдатик пояснить не мог… А может, просто не хотел — потому что, воспользовавшись тем, что ему открыли для беседы рот, попытался закричать и был тут же тихо зарезан. Хотя ведь его, недочеловека, добром предупреждали не шуметь. Да что с них, недочеловеков, взять — никакого понятия о ценности личности… азиаты.

…В этот час комсомолка Никанорова вторично намотала на голову Мохначу целую чалму собственноручно ею для этой цели украденных в медпункте бинтов. Младшего лейтенанта царапнуло по «кумполу», когда выбивали гадов с Госпитального, хорошо что вскользь — рикошет. Мохнач так и остался в распоряжении у Гаврилова, запасливо гребущего под себя все, что движется. Молодой человек об этом очень сожалел, поминутно вздыхая: «Эх, где моя рота?!».

В благодарность за оказанную медпомощь он минуту назад чмокнул комсомолку Никанорову в щечку. Комсомолка мгновенно застенчиво покраснела настолько, что нескромному зрителю это было бы видно даже в темноте…

…В этот час мимо Крепости, шлепая по воде плицами, проскользнул по Мухавцу в Буг маленький колесный речной пароходик «Кооперация».

Речники из Днепро-Бугского пароходства (кстати, в рейс пошли только добровольцы) доставили Флотилии топливо, боеприпасы, продукты и даже культтовары — свежие газеты и два кинофильма: «Чапаев» и «Волга-Волга».

Мирному суденышку, еще в субботу возившему из Пинска в Чернобыль теток и дядьков на колхозный рынок, пришлось сначала шлюзоваться под бомбами, а потом нагло прорываться мимо вражеских позиций, одуревших от такого авангардизма.

Все эти напрасные подвиги речникам пришлось совершать только лишь потому, что командование 4-й армии на просьбу помочь Флотилии с боекомплектом очень удивилось. И правда — с какой стати делиться, у них ведь совсем ДРУГОЙ Наркомат?

…В этот час Авиационная дивизия Дальнего Действия любимца Сталина полковника Голованова (так и говорившего «Моя АДД!»), сформированная из лучших летчиков Полярной Авиации ГВФ, совершила первый в эту войну налет на Кенигсберг, на заводы «Шкода» в Праге и на вокзалы Варшавы. Дивизию повел в бой сам Голованов…