Первая невеста чернокнижника - Марина Ефиминюк

Хочу официально заявить, Макстен Керн не напрасно топтал землю магического мира больше семи десятков лет, он целовался как бог! Умело ласкал языком, сладко прикусывал. В его руках я была размягченной глиной. Когда казалось, что воздух заканчивается, а легкие горят, он отстранялся. Позволяя сделать глоток воздуха, прочерчивал дорожку обжигающе горячих, коротких поцелуев по шее, по линии подбородка и снова возвращался к припухшим от пленительной ласки губам.

— Помогите нам, демоны! Они лобзаются! — прозвучал загробный голос Хинча.

Мы оглянулись. Синеющий на глазах прислужник прижимал к груди умильную леечку, из которой обычно поливал Васеньку, плотоядный цветок, пережравший абсолютно всех мух в замке (сама носила Васеньку по комнатам, чтобы ни одна жужжащая зараза не действовала на нервы).

— Сейчас в обморок упадет, — тихо предположила я.

Хинч закатил глаза и рухнул на пол, по-прежнему сжимая ручку лейки. Из горлышка и узкого длинного носика по доскам потекла вода.

— А старик-то сдавать начинает, — обреченно вымолвил Макстен.

Ирен был готов взорваться, как надутый рыбный пузырь. Бах! И нет бывшего ученика подлеца Дигора!

Со злостью, словно пытаясь мстить бессердечному учителю, он смял полученное письмо и швырнул комок на магический поднос.

— Забери обратно, старый козел! — процедил Ирен. Тонкий пергамент в мгновение ока вспыхнул и превратился в невесомый пепел.

Вдруг залетевший в раскрытое окно ветер сдул бумажный прах ровнехонько в открытый рот. Маг поперхнулся. Сгоревшая надежда горчила и вызывала даже не кашель, а непонятное хриплое кряканье, как у утки, подавившейся крупным бобом. Ирен схватился за бутылку с шикером, поселенную на столе пару дней назад, и с жадностью принялся глотать из горла. Густое терпкое вино смыло пепел, прокатилось обжигающим комом и опалило пустой желудок. Все-таки Реззо прав, мерзостный шикер стоило закусывать, но от еды маг отказался, пришлось занюхать рукавом несвежей рубахи.

Пока он вытирал заслезившиеся от крепости алкоголя глаза, на опустевшем подносе вновь вспыхнуло голубое магическое пламя. Сначала появилась кучка пепла, потом из него стремительно выплелся уголок пергамента, мало-помалу появился новый лист. Шмыгнув носом, Ирен забрал горячую записку.

«Что ты имел в виду?» — сдержанно спросил учитель на возвращенное письмо.

— Катись под хвост вингрету, старый козел, — буркнул маг и снова приложился к бутылке.

Он переступил через себя, попросил помощи у наставника: честно сказал, что добро в Анселе приживаться решительно не желает, разлетается по миру, как чахлые одуванчиковые зонтики, неспособные осенью прорасти в остывающей земле. Но если ему, Ирену Орсо, прислать немножко средств, оказать чуточку протекции в этих краях и выделить библиотечный гримуар, то он живо выкорчует семейное древо Кернов из земли Восточной долины! Вместе с замком, ведьмой и курицей.

И что он увидел в письме?

Дулю!

Фигурально выражаясь.

Ирену предложили отправиться в те края, где одуванчики добра прижились и жаждали полива! Другими словами, приказали подавиться пережитым от колдуна унижением, живенько собрать вещи, перевернуть дом к саду задом, к людям — передом и в кратчайший срок свалить из Анселя.

Пока белый маг только подавился письмом в прямом смысле этих слов.

Они де только-только замяли страшный скандал из-за геройства выпускников, в Вестерских Воротах посреди бела дня напавших на мирно прогуливавшегося чернокнижника. Не могли подстеречь ночью, сволочи! Битва закончилась бесславным поражением, тремя едва живыми адептами, четырьмя сломанными посохами и еще одним, отнятым в качестве трофея. Теперь весь совет молился светлым богам, чтобы Керн не надумал отомстить как-нибудь чисто по-человечески. Например, не намекнул бы королевским магам об оскорблении.

— Мы еще посмотрим, кто кого… — многозначительно прошипел Ирен.

Он поднялся из-за стола, схватил посох и рубанул воздух, попутно сбив с тумбочки подсвечник. Под грохот упавшей вещицы в комнате раскрылся похожий на светящийся кривой шрам портал. Пришлось протискиваться в эту самую щель в пространстве. Сначала посох, потом сам Ирен, вобрав в себя живот, точно паршивый кот, способный просочиться в любую дыру.

В последнюю секунду он успеть вытащить край рубашки, и одежду не прищемило стремительно сужающимся порталом. Что говорить, свезло! Ирен отскочил от захлопнувшейся щели и колдовским словом, сдобренным ругательством, зажег сотню оплавленных восковых свечей, прилепленных на полках. Свет озарил тесную грязную комнатушку с деревянным шкафом, поцарапанным столом и претенциозным креслом с высокой спинкой, стоящим у стены.

Однажды учитель сказал, что каждый белый колдун должен иметь место силы. Вряд ли он имел в виду тесную каморку, спрятанную в одном из тоннелей под школой Дигора, но Ирен обнаружил комнату еще в первый год учебы и превратил в тайное логово. На входе в тоннель стояла такая хитрая защита, какой даже высшие наставники не сумели обнаружить. Впрочем, смельчаков, желающих заплутать в хитрых и путаных ходах подземелья, обычно не находилось.

Он стащил с полки деревянный сундучок. Замок открывался только кровью. Колдовство, конечно, на грани темного, но кому какое дело, как запечатывает личные схроны маг? Ирен проткнул палец длинной острой булавкой и приложил к замку. Секунда, и тайник открылся.

Внутри лежал, пожалуй, самый страшный секрет белого колдуна — черное зло в неразбавленном виде! Оно было тщательно запечатано в фигурный флакон и отбрасывало неяркий свет. Если бы учитель Дигор узнал, что в ночь, когда летела комета, Ирен, как паршивый чернокнижник, призвал силу Вселенной, то ведьмовской метлой погнал бы его из рядов белых магов. Лишил бы колдовского посоха и вручил эту самую метлу, мол, лети, предатель-вороненок, не падай; попутного ветра и перо в зад.

Дрожащими руками Ирен вытащил из сундучка флакон. От тряски колдовской эликсир вспыхнул звездными сполохами и даже через закаленное магией стекло обжег руки. Маг поднес горлышко флакона к носу, втянул воздух, но демоническая сила совершенно ничем не пахла.

— За добро! — провозгласил тост Ирен и сделал глоток.

Невыносимая горечь обожгла рот. Эликсир наотрез отказывался проталкиваться в горло даже во имя добра. Только усилием воли маг заставил себя проглотить отвратительное питье и глубоко вдохнул, стараясь подавить острый приступ тошноты. Стало ясно, что демоническую силу следовало принимать, как лекарство, по десять капель в день и обильно запивать водой или тикером, чтобы сразу притупить приступ вины. Иначе недолго отбыть к праотцам, так и не победив зло.

Поначалу ничего не происходило, но вдруг в кровь словно впрыснули адское пламя. Ирена затрясло, как при лихорадке. Живот закрутило, тело покрылось испариной, а на лбу выступил пот. Маг закряхтел, схватился за крышку стола, чтобы не рухнуть на земляной пол. Он увидел свое искривленное отражение в бутылке. Его глаза горели демоническим пламенем, как у Макстена Керна.