Россия и ее империя. 1450–1801 - Нэнси Шилдс Коллманн

лет спустя так же безжалостно расправился с булавинским восстанием. Как указывает Брайан Бек, он взял на вооружение политику выжженной земли – русские цари никогда не применяли ничего подобного по отношению к повстанцам-казакам. Более 90 % тех, кто проживал в верховьях Дона, погибли, их поселения были разорены, 2000 квадратных километров земли, принадлежавшей донским казакам, были конфискованы с расчетом на то, что туда прибудут русские. Однако с верными ей казаками Россия обращалась так же, как после измены Мазепы в 1708 году: награды и привилегии вместе с контролем Москвы над назначением атаманов и полковников. Петр назначил очередного донского атамана пожизненно (обычно эту должность занимали один-два года), и после этого Москва требовала представлять кандидатуру атамана ей на утверждение. С 1721 года донское казачество стало подчиняться Военной коллегии; кроме того, создавалось Собрание старшин для улучшения взаимодействия с Москвой и более активного привлечения казачьих верхов на русскую службу. В решающие моменты (1718, 1723) вожди донских казаков соглашались на требования России и низлагали избранных атаманов; в 1720 году они провели перепись для составления реестра и исключения новоприбывших из числа казаков, создав паспортную систему. Они действовали в русле внешней политики империи, не нарушая границу с Османской империей и не совершая набегов на ее территорию. Во время войн они действовали там, куда их послал царь: так было во время конфликтов с Польшей и Турцией и даже наполеоновского вторжения.

В обмен на это донские казаки сохранили важнейшие атрибуты независимости: самостоятельно действующие полки, местное самоуправление (под контролем России), свободу от тягла, исключительное право владения землей. Они превратились в замкнутую группу, привязанную к территории, которая уже в XVIII веке обозначала себя как «народ». Те, кто занимал самое высокое положение, стали богатыми землевладельцами и обращали в крепостную зависимость русских и украинских крестьян; право на занятие должности атамана фактически монополизировали представители нескольких семейств. Социальное неравенство между состоятельными верхами и несущими низами увеличивалось на протяжении всего столетия. В 1775 году, после того как донские казаки продемонстрировали свою лояльность во время Пугачевского восстания, вице-президент Военной коллегии Потемкин реорганизовал верховную власть на Дону: эти мероприятия отчасти воспроизводили административную реформу 1775 года, но содержали и отличия, которые обеспечивали Войску автономию. Потемкин создал Войсковое гражданское правительство, где дела обсуждались коллегиально, наподобие того, что существовало в российских губерниях. В него входили атаман и шесть казаков, получавших жалованье от государства и подчинявшихся генерал-губернатору, который фактически надзирал за военной организацией Войска, при том что номинальным главой числился атаман. Контроль со стороны Петербурга оставался достаточно сильным, но назначение выборных лиц из числа старшины позволило казакам сохранить некоторую самостоятельность. Потемкин разработал механизмы, призванные упорядочить доступ к должностям, и сделал шаги к уравнению казачьих верхов с русским дворянством – в духе реформы 1775 года, смысл которой состоял в опоре на местную знать. В 1796 году все представители казацкой старшины получили дворянское достоинство.

Донское казачье войско во многих отношениях добилось наибольшего успеха из всех, находившихся под контролем России: ему удалось сохранять свои культурные особенности и свою территорию на протяжении нескольких поколений. При Екатерине II был создан гвардейский казачий полк – средство вознаградить тех, кто остался верен ей во время Пугачевского восстания. Казаки следующего поколения уже слагали легенды про исконную верность Дона царю и империи. Оставаясь автономными в военном отношении, дончане храбро сражались на царской службе до самого конца империи, так что понятие «донские казаки» стало ассоциироваться с пламенным русским национализмом и преданностью царю. Но от изначальной самостоятельности и духа войскового товарищества мало что осталось. В течение XVIII века старшина богатела благодаря привилегиям, дарованным русскими властями, дворянскому статусу, земельным владениям, ее представители вели образ жизни, характерный для сельской аристократии. Рядовые же казаки нищали, становясь неспособными нести службу. Реформы 1830-х годов были нацелены на реорганизацию экономики Донской области и изменение порядка несения службы, что позволило сохранить войско как привилегированное воинское формирование, состоящее из иррегулярных частей.

Российская экспансия на восточном и степном направлениях требовала посредников на «срединных землях», осуществлявших контроль над этими территориями. Местные племена были подчинены и сориентированы на сотрудничество с Россией, казаки поставляли воинские контингенты и получили определенную автономию, туземные сообщества сохранили социальные и экономические привилегии. В XVIII веке государство стремилось усилить военный контроль над казаками, но казачьи части оставались иррегулярными и находились на особом положении. В то же время российские власти поощряли миграцию восточнославянского населения в эти окраинные земли и даже напрямую участвовали в данном процессе. В XVIII веке империя, как и прежде, удерживала господство над этими территориями при помощи разнообразных стратегий, но общей тенденцией было укрепление связей с ними.

* * *

Демографическая статистика: Mironov B., Eklof B. The Social History of Imperial Russia, 1700–1917. Boulder: Westview Press, 2000. В. М. Кабузан опубликовал на русском языке ряд демографических исследований, охватывающих период с XVIII по XX век, а в географическом плане – Новороссию, Дальний Восток, Крым, поселения немцев и молдаван. Его работы общего плана касаются всех народов империи: Народы России в XVIII веке: Численность и этнический состав. М.: Наука, 1990; Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII – начале XX в. М.: Наука, 1998.

Общие труды, посвященные многонациональной русской империи: Kappeler A. The Russian Empire: A Multiethnic History. Trans. Alfred Clayton. Harlow: Longman, 2001; Slocum J. Who, and When, Were the Inorodtsy? The Evolution of the Category of «Aliens» in Imperial Russia // Russian Review. 1998. № 57. Р. 173–190; Pallot J., Shaw D. Landscape and Settlement in Romanov Russia, 1613–1917. Oxford: Clarendon Press, 1990.

О внешней политике и экспансии России: LeDonne J. The Russian Empire and the World, 1700–1917: The Geopolitics of Expansion and Containment. New York: Oxford University Press, 1997; The Grand Strategy of the Russian Empire, 1650–1831. New York: Oxford University Press, 2004.

О продвижении на Урал и в прикаспийские степи: Ходарковский М. Степные рубежи России. Как создавалась колониальная империя. 1500–1800. М.: Новое литературное обозрение, 2019; Malikov Y. Tsars, Cossacks, and Nomads: The Formation of a Borderland Culture in Northern Kazakhstan in the 18th and 19th Centuries. Berlin: KS, Klaus Schwarz Verlag, 2011; Brill Olcott M. The Kazakhs. Stanford: Hoover Institution Press, Stanford University, 1986; Donnelly A. The Mobile Steppe Frontier: The Russian Conquest and Colonization of Bashkiria and Kazakhstan to 1850 // Russian Colonial Expansion to 1917 / Ed. by M. Rywkin. London: Mansell, 1988. Р. 189–207; Donnelly A. The Russian Conquest of Bashkiria, 1552–1740. New Haven and