Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле - Стивен Рансимен

Филипп Ибелин умер в 1227 году, и Высокий суд пригласил его старшего брата Жана, сеньора Бейрута, сменить его в качестве бальи. Королева Алиса, видимо, одобрила его назначение[41]. Жан Ибелин стал самым влиятельным человеком в Утремере. Он был ближайшим на Востоке родственником мужского пола королей Кипра и императрицы-королевы Иоланты. Он был богат, владел городом Бейрутом, а его жена была наследницей Арсуфа. Благодаря своим личным качествам он заслужил всеобщее уважение. В силу своего происхождения, состояния и верности принципам он уже в течение нескольких десятилетий оставался признанным лидером баронов Утремера. Наполовину левантийский франк, наполовину грек, он понимал Восток и его жителей и был одинаково начитан и в истории, и в законах франкского королевства. Император Фридрих сразу же почувствовал в нем главную угрозу для своей политики. Фридрих тоже разбирался в Востоке и его народах благодаря тому, что вырос на Сицилии. Он поддерживал связи с мусульманами того рода, к которым урожденные бароны Утремера могли отнестись с пониманием. Однако они совершенно не разделяли представления Фридриха о монархии. Король Иерусалима по традиции был ограничен в своих действиях конституцией и представлял собой нечто вроде председателя Высокого суда и главнокомандующего. Но Фридрих видел себя самодержцем в римско-византийском духе, средоточием власти и закона, верховным наместником Бога на земле, учитывая все преимущества, которые могло дать ему наследственное право. Император римлян не собирался подчиняться каким-то мелким франкским баронам.

Барле и его сторонники связались с Фридрихом еще до его прибытия в Лимасол 21 июля 1228 года. По их совету он сразу же вызвал Жана Ибелина к себе на встречу вместе с сыновьями и юным королем Кипра. Друзья Жана предостерегали его, ссылаясь на слухи о вероломстве Фридриха, но Жан был храбр и учтив. Он не станет отвергать приглашения сюзерена Кипра. Когда Жан прибыл к императору с сыновьями и королем, Фридрих встретил его с почетом, называл дядей и щедро одарил. Ему велели снять траур, который он носил по своему брату Филиппу, и прийти на пир, устроенный в его честь. Но на пиру солдаты Фридриха зашли и встали за спиной каждого из гостей с обнаженными мечами. После этого Фридрих потребовал от Жана отдать бейрутский лен и все доходы от Кипра, которые поступили со времени смерти короля Гуго. Жан ответил, что Бейрут пожаловала ему сестра, королева Изабелла, и он будет защищать свое право на него перед Высоким судом Иерусалимского королевства. Что касается доходов, то Филипп, равно как и он сам, отдавал их регентше, королеве Алисе, как то и следовало по справедливости. Фридрих стал открыто ему угрожать, но Жан твердо стоял на своем. Он не допустит, заявил он, чтобы о нем говорили, будто бы он отказался помочь императору в крестовом походе, но не нарушит законов острова, даже если его за это убьют. Фридрих, с которым было всего около трех-четырех тысяч солдат, не рискнул пойти на открытый конфликт. Он потребовал оставить у него в заложниках двадцать дворян, включая двух сыновей Жана и самого короля, и чтобы Жан отправился с ним в Палестину. В ответ Жан и кипрские дворяне признали Фридриха сюзереном Кипра, которым он и являлся, но не регентом — ибо по закону регентшей была королева Алиса, а также регентом, но не королем Иерусалима, ибо к тому времени стало известно, что Иоланта умерла, и королем стал ее новорожденный сын Конрад.

Император между тем созвал на Кипр главных правителей Утремера. В августе с материка прибыл сеньор Сидона Балиан с контингентом войск, а вскоре после этого — Гвидо Эмбриако из Джебейля, который не любил Ибелинов и у которого Фридрих, как Леопольд VI Австрийский за несколько лет до того, занял крупную сумму денег. С этими подкреплениями император пошел на Никосию. По дороге к нему присоединился Боэмунд IV Антиохийский. Жан Ибелин благоразумно удалился в замок, который греки называли «Пики-близнецы», Дидими, а франки — Дье д’Амур, «Бог любви», а сегодня мы зовем замком Святого Илариона. Туда же он уже успел отослать женщин и детей с большими запасами провизии. По феодальным законам, во время регентства баронов нельзя выдворить из замков, вверенных им покойным монархом. Фридрих не хотел попирать закон. Ему не терпелось двигаться дальше, в Палестину. Балиан Сидонский, племянник Жана, видимо, выступал в роли посредника. Стороны договорились, что король принесет вассальную присягу императору и что все киприоты поклянутся ему в верности как сюзерену. Регентшей признавалась только Алиса, но Фридрих получил право назначить бальи для управления страной, а Жан должен отправиться в Палестину защищать свое право на Бейрут перед Высоким судом. Все заложники будут отпущены на свободу. На таких условиях, после того как все поклялись хранить мир, император 3 сентября отплыл из Фамагусты в сопровождении короля, Ибелинов и большинства баронов Кипра. Амори де Барле остался на посту бальи при помощи Говена де Шенеше и других своих друзей[42].

Фридрих также предложил Боэмунду принести ему присягу за Триполи и Антиохию. Боэмунд сразу же сделал вид, что у него нервный срыв, и тайно ускользнул домой, где на удивление быстро пришел в себя.

Когда император со спутниками прибыл в Акру, Жан Ибелин сразу же поспешил в Бейрут убедиться, что город сможет выдержать нападение императора. После этого он вернулся в Акру, чтобы защищаться перед Высоким судом. Но Фридрих не торопился переходить к активным действиям. В Палестину пришли вести, что папа снова отлучил его за затягивание крестового похода, еще до того как ему было прощено прошлое отлучение. Поэтому бароны засомневались, могут ли считаться действительными принесенные ему присяги, и многие набожные люди, включая патриарха Герольда, отказались иметь с ним дела. Тамплиеры и госпитальеры не желали иметь ничего общего с отлученным. Фридрих мог положиться только на тевтонских рыцарей, чей магистр Герман фон Зальца был его другом. Своя армия у него была невелика. Из войск, которые ушли с герцогом Лимбургским в 1227 году, многие уже вернулись по домам, кто не дождался императора, а кто побоялся разгневать церковь. Еще небольшой контингент отплыл на Восток с патриархом месяц спустя, а также весной 1228 года Фридрих отправил в путь пятьсот рыцарей под началом его верного слуги, маршала Риккардо Филанджьери. Даже с войсками всего Утремера он не мог собрать грозную силу, способную нанести решающий удар по мусульманам. Вдобавок ко всем его заботам, из Италии пришли вести, что его наместник Рейнальд, герцог Сполето, не сумел атаковать Анконскую марку и что папа собирает силы, чтобы вторгнуться в собственное королевство Фридриха. Фридрих не мог позволить себе начать масштабную кампанию на Востоке. Свои битвы за Крест он будет вести на дипломатическом поле[43].