Перелом - Дик Фрэнсис

— Но все газеты писали, что сегодня утром его будет проезжать Томми Хойлэйк.

— У него болит живот, — ответил я и, увидев безумную надежду, засветившуюся в его глазах, добавил:

— Не надо так волноваться. Ему уже лучше, и к скачкам он будет в полной форме.

— Ясно.

Алессандро постарался скрыть свое разочарование и отправился за Счастливчиком Линдсеем. Этти села на Кукушонка-Подкидыша, а я договорился с Джоржем, что он отвезет меня в «Лендровере» понаблюдать за проездкой лошадей галопом. Лошади покружили по дорожке в паддоке, выехали через ворота и поскакали в Уотерхолл.

Вместе с ними отправился Ланкет, но, так как два дня назад он участвовал в скачках, я просил прогулять его до перекрестка дорог и обратно.

Я смотрел вослед лошадям: грациозные, изящные творения природы, так гармонирующие с прекрасным майским утром. Удивительно... несмотря на знакомство с Энсо и его сыном, я был счастлив, что поработал тренером. Жаль будет уходить. Очень жаль. «Как странно», — подумал я.

Вернувшись в манеж, я задержался на минутку поболтать с охранником, который воспользовался отсутствием Архангела и собрался пойти в столовую пообедать. Потом я вернулся в дом, сварил себе кофе и отправился в контору. У Маргарет по субботам был выходной. Я сел за ее стол, выпил кофе и стал разбирать утреннюю почту, неловко зажимая конверты между колен и держа в здоровой руке нож для разрезания бумаг.

Через некоторое время я услышал шум подъехавшей машины и хлопок закрывшейся дверцы, но не успел разглядеть гостя из окна, совсем позабыл, что не могу быстро ворочать головой. В день скачек на приз в две тысячи гиней конюшни мог посетить кто угодно. Например, один из владельцев, оставшихся ночевать в Ньюмаркете. Да мало ли кто еще?

Но в дверь вошел Энсо. В руке у него был все тот же пистолет с глушителем. «В такую рань... — легкомысленно подумал я. — Пистолет вместо завтрака. Как глупо».

И еще я подумал: «Это конец. Глупый, дурацкий, бессмысленный конец».

Если Энсо раньше хоть как-то сдерживал свою ярость, то сейчас она хлестала из него фонтаном. Приземистое жирное тело надвигалось на меня, как танк, и я поневоле вспомнил слова Алессандро, который утверждал, что я не знаю его отца. Поле с забором, сломанная ключица — все это было цветочками, а до ягодок оставалось рукой подать.

Он нанес мне сильнейший удар, угодив точно в повязку, так тщательно наложенную престарелым врачом, и у меня сразу перехватило дыхание и исчезло всякое желание сопротивляться. Я, правда, попытался угрожать ему ножом для разрезания бумаг, но он отмахнулся от него, как от назойливой мухи, при этом чуть не размозжив мою кисть о бюро, где хранилась наша картотека. Энсо был страшен и не столько ввел меня в шок ударами, сколько подавил своим присутствием. Рукоятка пистолета опустилась на мою голову, затем на больное плечо, и моя дальнейшая судьба перестала меня интересовать.

— Где Алессандро?! — проорал он в двух сантиметрах от моего уха.

Мое обмякшее тело повалилось на стол. Глаза закрылись. Еще немного, и мне не удалось бы справиться с нахлынувшей на меня болью.

— Проезжает лошадь, — еле ворочая языком, ответил я. — Где же еще? Проезжает лошадь.

— Ты его похитил! — закричал он. — Ты скажешь мне, где он! Ты мне скажешь... или я переломаю тебе все кости! По одной!

— Он ускакал верхом на лошади, — сказал я.

— Нет! — выкрикнул Энсо. — Я ему запретил!

— Он... верхом...

— На какой лошади?

— Какое это имеет значение?

— На какой лошади?! — проревел он прямо в мое ухо.

— На Счастливчике Линдсее, — сказал я. Как будто это имело значение. Я оттолкнулся от стола, сел прямо и открыл глаза. Лицо Энсо маячило всего в нескольких дюймах от моего лица, и в глазах его я прочел свой смертный приговор.

Пистолет медленно поднялся и остановился на уровне моей груди. Я молча ждал.

— Останови его, — сказал Энсо. — Верни обратно.

— Не могу.

— Ты должен. Верни его или я убью тебя!

— Он ускакал двадцать минут назад.

— Верни его! — произнес он хриплым, высоким и почему-то испуганным голосом. Только теперь я заметил, что ярость его неожиданно улеглась, а лицо приняло страдальческое выражение. Вместо ненависти — страх. В черных глазах неподвижно застыла тоска.

— Что вы наделали? — спросил я, с трудом выговаривая слова.

— Верни его! — повторил Энсо, видимо считая, что одним криком добьется желаемого. — Верни его! — Он поднял пистолет, но в его движениях не было прежней уверенности.

— Не могу, — просто ответил я. — Что бы вы ни сделали, это не в моих силах.

— Его убьют! — Голос Энсо сорвался на дикий крик. — Мой сын... моего сына убьют! — Он замахал руками, и тело его непроизвольно задергалось в конвульсиях. — Томми Хойлэйк... Газеты писали, что сегодня утром на этой лошади поскачет Томми Хойлэйк...

Я пододвинулся на краешек стула, потверже уперся в пол и неуклюже поднялся на ноги. Энсо не сделал попытки отпихнуть меня. Он был слишком поглощен ужасной картиной, открывшейся перед его взором.

— Томми Хойлэйк!.. На Счастливчике Линдсее скачет Томми Хойлэйк!

— Нет, — грубо ответил я. — Алессандро.

— Томми Хойлэйк!.. Хойлэйк!.. Должен быть Томми! Должен!.. — Глаза Энсо стали закатываться, голос срывался.

Я поднял руку и отвесил Энсо звонкую пощечину.

Рот его остался открытым, но он мгновенно умолк, как будто его выключили.

На скулах Энсо заходили желваки. Кадык, не останавливаясь, совершал глотательные движения. Я не дал ему времени опомниться.

— Вы решили убить Томми Хойлэйка? Он молчал.

— Как?

Он молчал. Я ударил его еще раз, вложив в пощечину все оставшиеся силы. Их было не так уж много.

— Как?

— Карло... и Кэл. — Энсо почти не было слышно. «Лошади на Пустоши, — подумал я. — Томми скачет на Счастливчике Линдсее. Карло знает всех лошадей в манеже, потому что он наблюдал за ними изо дня в день и может отличить Счастливчика Линдсея от другой лошади с первого взгляда. И Кэл...» Только сейчас я понял, что должен чувствовать Энсо. С Кэлом был его «Ли Энсфилд ЗОЗ».

— Где они? — спросил я.

— Я... не... знаю...

— Вам придется найти их.

— Они... прячутся...

— Найдите их, — сказал я. — Немедленно. Это ваш единственный шанс. Это — единственный шанс Алессандро. Найдите их, прежде чем они убьют его... вы, поганый, мерзкий убийца!

Как слепой, Энсо обошел, спотыкаясь, вокруг стола и направился к двери. Все еще не выпуская из рук пистолета, он наткнулся на простенок, и, ударившись, отпрянул в сторону. Энсо выпрямился, выбежал через дверь и на трясущихся ногах затрусил к темно-красному «Мерседесу». Ему удалось завести мотор только с третьей попытки. Машина, вихляя, описала дугу и с ревом помчалась по дороге на Бэри Роуд.