Самые богатые люди Древнего мира - Геннадий Левицкий

Крассу очень не понравилось, что римляне опять дали себя разбить, — ведь это были его легионеры, это было его поражение. Что ж, предприниматель навсегда отучит своих солдат бросать оружие и бежать от рабской армии.

«Отобрав затем пятьсот человек — зачинщиков бегства и разделив их на пятьдесят десятков, — продолжает Плутарх, — он приказал предать смерти из каждого десятка по одному человеку — на кого укажет жребий. Так Красс возобновил бывшее в ходу у древних и с давних пор уже не применявшееся наказание воинов; этот вид казни сопряжен с позором и сопровождается жуткими и мрачными обрядами, совершающимися у всех на глазах».

Отныне легионеры боялись своего военачальника больше, чем всей армии гладиаторов. Лишь будучи уверенным в войске, Красс повел его на врага.

Следуя друг за другом, римляне и гладиаторы оказались на узком Регийском полуострове — в самом носке италийского «сапога». Казалось, столкновения не избежать. На столь малом пространстве просто невозможно разойтись двум враждебным армиям, но Красс не собирался испытывать судьбу в одном решающем сражении. Сама природа подсказала ему другой путь к победе, более долгий, но и более надежный. Претор приказал в самом узком месте полуострова выкопать огромный ров и насыпать вал. Легионеры Красса, ставшие теперь на редкость послушными, отложили мечи и с отменным рвением взялись за лопаты и кирки.

Великая и трудная работа сверх всяких ожиданий была выполнена очень быстро. Словно ножом, римляне разрезали перешеек рвом длиной в триста стадий (53,5 км), шириной и глубиной в пятнадцать футов (4,5 м). Вдоль рва возвели стену, поражавшую своей высотой и прочностью.

Красс отгородил рабов от Италии, кроме того, уберег своих легионеров от вредного безделья. Богач знал: ничто так не развращает человека, как лень и невозможность заниматься трудом — физическим или умственным. Сражение с гладиаторами теперь казалось легионерам легкой прогулкой.

Спартак тем временем надеялся ускользнуть от Красса морем. Он договорился с киликийскими пиратами о переброске на Сицилию двух тысяч гладиаторов и даже уплатил им аванс. Однако пираты обманули Спартака и покинули пролив — даже морские разбойники побоялись встать на пути человека с «сеном на рогах». В отчаянии рабы, по свидетельству Флора, пытались «совершить переправу на плотах из бревен и на бочках, связанных виноградными лозами», но буря разбила вдребезги все плавучие средства.

Планы Спартака рухнули. Богатая Сицилия в ясную погоду прекрасно была видна рабам, но оставалась недоступной. Стена Красса заперла рабов на полуострове, где ничего не имелось для поддержания жизни.

«Когда Спартак был принужден попытаться пробить себе дорогу в Самний, — рассказывает Аппиан, — Красс на заре уничтожил около шести тысяч человек неприятелей, а вечером еще приблизительно столько же, в то время как из римского войска было только трое убитых и семь раненых. Такова была перемена, происшедшая в армии Красса благодаря введенной им дисциплине».

Обе стороны готовились к решающей битве, — без нее было не обойтись. Гордые римляне не вели никаких переговоров с рабами; чтобы и у рабов не осталось иллюзий по поводу мирного соглашения, Спартак приказал повесить на нейтральной полосе пленного римлянина.

Спартак долго прощупывал линию Красса. По словам Аппиана, он «больше не шел в бой со всем своим войском, но часто беспокоил… мелкими стычками». За каждодневными укусами врагов римляне опять утратили бдительность. Спартак, «дождавшись снежной и бурной зимней ночи, засыпал небольшую часть рва землей, хворостом и ветками» и вырвался на италийские просторы.

Красс был в бешенстве. Римляне, которым надоела бесконечная война с собственными рабами, выбрали еще одного главнокомандующего (именно так — подчиняться оба военачальника не умели) — Гнея Помпея Великого. Последний спешно вернулся из Испании и готовился выступить против Спартака. Войско гладиаторов направилось к Брундизию, но в крупнейшем римском порту уже высаживались легионы Марка Лукулла, прибывшие из Македонии.

Спартаку осталось только помериться силами с одним из противников; и следовало спешить, пока они не соединились вместе. Фракиец двинулся навстречу старому знакомому — Марку Лицинию Крассу. Брошенная перчатка была поднята Крассом. Благоразумнее было дождаться Помпея, который спешил на выручку, но Красс понимал, что за помощь придется отдать часть славы.

Сражение состоялось на просторах Лукании. Спартак поступил так же, как римские полководцы часто делали накануне судьбоносных сражений.

«Перед началом боя ему подвели коня, — рассказывает Плутарх, — но он выхватил меч и убил его, говоря, что в случае победы получит много хороших коней от врагов, а в случае поражения не будет нуждаться и в своем. С этими словами он устремился на самого Красса; ни вражеское оружие, ни раны не могли его остановить, и все же к Крассу он не пробился и лишь убил двух столкнувшихся с ним центурионов. Наконец, покинутый своими соратниками, бежавшими с поля битвы, окруженный врагами, он пал под их ударами, не отступая ни на шаг и сражаясь до конца».

Шесть тысяч гладиаторов попало в плен. Нескольким тысячам рабов под покровом ночи удалось бежать и укрыться в горах, и с ними разбирался другой главнокомандующий. Пять тысяч беглецов оказались в плену у Помпея и были немедленно казнены. Таким образом, не Крассу удалось поставить последнюю точку в войне с рабами. Помпей Великий написал в сенат, что в открытом бою беглых рабов победил Красс, а он, перебив остатки мятежников, уничтожил самый корень войны.

Красс выместил злобу на пленных рабах. Шесть тысяч несчастных были распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги от Капуи до Рима.

Римляне постарались как можно скорее забыть недостойную войну, и соответственно настоящий победитель Спартака был обделен почестями. «Красс и не пытался требовать большого триумфа за победу в войне с рабами, — сообщает Плутарх, — но даже и пеший триумф, называемый овацией, который ему предоставили, был сочтен неуместным и унижающим достоинство этого почетного отличия».

В 70 г. до н. э. Красс получил консульство совместно с Помпеем.

Накануне выборов Красс, не рассчитывая на свои силы, прибег к помощи Помпея, который в те времена был народным кумиром. Гордый Помпей чрезвычайно обрадовался, что с просьбой к нему обратился замечательный оратор, самый богатый из граждан и один из самых влиятельных тогдашних государственных деятелей. Помпей с таким усердием принялся хлопотать за Красса, что немало удивил римлян. Накануне выборов он заявил в Народном собрании, что будет так же благодарен за товарища по должности, как и за само консульство. С такой протекцией Крассу было просто невозможно не победить на выборах.

Помпей не подумал лишь о главном — что должность ему придется занимать вместе с Крассом; а следовало бы в первую очередь оценить последствия. Их единодушию пришел конец после того, как они облачились в консульские тоги. И для римлян консульство Помпея и Красса стало сплошным кошмаром.