7 причин сожалеть - Дарья Тоин

"по-любви", а окунаться с головой в отношения... Пусть даже с "любовью всей жизни"... Нет, я не хочу не досчитаться в груди ещё раз сердца.

Разве было хоть раз что-то связанное с "надолго"? Не было. Кто я ему? Чёрт возьми, я даже спросить это не могу.

Только сколько не причитай, где-то внутри я точно знаю, что причина в другом. Совершенно в другом.

Почему-то здесь мне отчётливо кажется, что я до сих пор та хорошая прилежная девочка с косичкой, что боится совершить ошибку и продолжает посматривать на его спину, ожидая реакцию. Наругает? Похвалит? Дожила, ничего не скажу.

Не то мой взгляд наконец достучался до него, не то он не мог заснуть всё это время, но помимо стрекота сверчков и щелканья дров в печи отчётливо прошелестело:

— Мы не договорили.

А следом он всё же обернулся.

— Иди сюда, или стяну тебя за ноги...

Так себе угроза, я аж хихикнула, отчего-то обрадовавшись тому, что он до сих пор не упал в царство Морфея. Ох, какая я глупая..

— Свет, — Взгляд коснулся его лица, что здесь толком и не рассмотришь. — сколько раз тебя нужно позвать?

— Много.

Вздохнул.

— Какая ты вредная, выскочка... Как же любишь всё усложнять... Как же любишь ты всё надумывать..

И пока я растаптываю в себе желание громко возмутиться, он всё же приподнялся и коснулся моей лодыжки, тут же сковав её.

— Эй! — Чуть не вскрикнула, но столкнулась с его выставленным возле губ пальцем.

Едва слышно прошептал.

— Ты предупреждена.

— Рашевский... — Прошипела в ответ, вцепляясь в его руку на ноге. Хватка всё сковывается, а взгляд становится всё ближе и ближе. — Артём..

Нет, ну это ни в какие ворота... Под ним уже и диван скрипнул, и часть спальника давно спала, явив мне во тьме ночного дьявола, не иначе..

— Хватит придумывать, глупая.

Глупой меня будто не называли, ха! Да вот тебе... Но он вдруг выдохнул и резко отстранился, даже руки свои загребущие убрал за спину, от чего тело тут же сковал холод вместе с подступившей робостью.

— Повернись к Никите, потом ко мне, далее подумай наконец своей умненькой головой и ответь сама себе, я стану рисковать психикой ребенка, пытаясь переспать в первый раз с кем-то в одной комнате с сыном?

Стало совсем не уютно..

— Верно. У тебя минута, Котова, дальше не буди.

И лёг, понимаете ли, обратно, ещё и отвернулся опять, вздохнув так, что у меня сердце "отдышалось немного и снова пошло"*

Очень глупо продолжить сидеть и делать вид, что меня всё устраивает? Очень глупо будет поверить... или он сказал правду?

Ну, Свет, а чего ты собственно хотела, соглашаясь идти не пойми куда со взрослым мужиком и его ребенком... Я надумала, да? Ха... Я запуталась.

Да почему все так сложно!?

Прикусила губу, посмотрев на Никиту, что всё также мирно спит рядом, спустилась взглядом к его отцу, медленно скользя по спине. И почему сердце дёргается от его еле слышного вдоха. Положил руку под голову, вторую опустив перед собой. А я продолжаю сидеть и думать о каких-то глупостях, которые без него мне все равно не понять.

Прошло уже явно больше минуты, вновь прикусила губу и всё-таки соскользнула вниз.

Легла рядом, едва решившись положить руку на бок. Вздохнул и вдруг развернулся.

— Свет...

Его дыхание коснулось лба, заставляя жмуриться и изо всех сил не отдергивать руку.

— Одеяло...

Приподняла голову, переспросив.

— Ты застынешь.

Губы, что всего в паре сантиметров от моих глаз, преломляются в улыбке. Так близко, веет теплом и уютом, и это совершенно на него не похоже. В груди что-то саднит, ударяясь о ребра, нашептывая немного податься вперёд. Совсем чуть-чуть... Ощутить едва заметную щетину, коснуться шеи с яремной ямочкой, провести губами по скулам, задержаться на подбородке.

О, мать моя, зачем я это затеяла!?

Попыталась вскочить, но он тут же подавил порыв, дёрнув рукой на себя.

Рука соскользнула на его грудь, и тут же нелепо поползла к его плечу.

Ему идёт эта рабочая ухмылка, что заставляет молчать и не возмущаться. Да только... В общем-то и не хочется... Мне не хочется вырываться, просто чувствуя, как его ладонь скользнула от талии к позвоночнику и теперь медленно скользит, то опускаясь, то поднимаясь вновь.

Футболка задралась ещё при моем порыве спуститься к нему, скомкавшись где-то между нами. Его пальцы скользят по коже, медленно приближаясь к бедру.

— Артём...

Сама не понимаю, зачем выдыхаю имя, только этот прищур вдруг перестал жечь меня изнутри, подарив на прощание лёгкий кивок.

Сам же только наткнулся на ткань нижнего белья, едва задев и сдвинув её, убрал руку и потянулся за чем-то. Почти сразу на бедра легло одеяло, а губы вдруг коснулись моего вздернутого к нему носа.

Нет, Светочка, это не недотрога сейчас бунтует внутри тебя, а обычная разочарованная тетя, которую вдруг обвели вокруг пальца и не дали утонуть здесь. Ты ждала другого, ой, другого, черт возьми.

Едва слышно рассмеялся, щёлкнув пальцем по кончику носа, что только что целовал.

— Ты снова напридумывала, верно?

Как не съязвить? Фыркнула, юркнув куда-то в область его груди. Ладно, не будет ничего, ясно-понятно, тогда хоть погреюсь..

— Свет, я пытаюсь понять, почему мне хочется поговорить...

Он ещё может о чем-то думать? Ха-ха...

Его рука вдруг юркнула под одеяло и дотронулась до моего бедра, потащив его на себя... Нога уже закинута к нему на бедро похоже без права вернуться обратно.

— Так лучше.

Черт возьми... лучше не думать, к чему я там прижимаюсь, а то точно начну стонать и едва ли меня адекватно поймут. Нервно выдыхаю, пытаясь хоть как-то унять гул сердечного ритма.

— Знаешь, у нас не принято выносить сор из избы и делиться проблемами с кем бы то ни было...

Не понимаю, к чему он.

— Даже мои близкие крутили пальцем у виска и просили десять раз подумать, когда я решил подать заявление на лишение родительских...

Он точно поморщился на последнем слове.

— Но там же... Насилие?

— Все сложнее.

— Сложнее?

— Знаешь, сколько раз меня ставили перед мнением той или иной умной тети, что я на нее наговариваю? Она же "мать", хрупкая танцовщица, что просто недоследила, и вообще...

Артём вдруг ухмыльнулся, опять скользнув к спине.

— "Может, это Вы его избили, Артём Игнатьевич? А сейчас обвиняете в