Людской зверинец - Десмонд Моррис

В отношении некоторых пород собак (комнатных, "игрушечных") этот процесс доведён до гротеска. Они не только ведут себя ещё более по-детски, они и выглядят как дети, и звуки издают соответствующие. Их анатомические параметры изменены, чтобы максимально напоминать очертания тела ребёнка, даже когда они вырастают. В таком обличье они могут успешно играть роль псевдоребёнка не только в течение нескольких месяцев взросления, но и на протяжении десятка лет, а то и дольше, то есть на протяжении времени взросления обычного ребёнка. Более того, они обладают качеством, которого у настоящих человеческих отпрысков даже нет: они остаются похожими на детей всё время.

Хороший пример — пекинес. Дикий предок пекинеса, как и всех домашних пород собак, — волк; это животное весит до 65 килограмм или даже больше. Вес среднестатистического взрослого европейца примерно такой же — около 70 килограмм. Вес новорождённого младенца колеблется между 2 и 5 килограммами, в среднем чуть больше 3 килограмм. Словом, если соотнести волка и нормального псевдомладенца, то первого пришлось бы уменьшить так, чтобы его вес составлял примерно 1/15 от первоначального, естественного веса. Пекинес со своей массой от 3 до 5 килограмм (в среднем около 4.5 килограмм) олицетворяет триумф такого превращения. Пока вроде бы всё хорошо: собачка соответствует ребёнку по весу и, даже повзрослев, имеет первое из неотъемлемых качеств младенца — небольшие размеры. Но необходимы ещё некоторые модификации: лапы типичной собаки слишком длинны по сравнению с её телом, пропорции напоминают больше взрослого человека, чем ребёнка с короткими конечностями. Долой лапы! С помощью тщательной селекции можно выводить особей со всё более и более короткими лапами, пока собака не будет способна лишь переваливаться с ноги на ногу. Это не только скорректирует пропорции, но и сделает животное ещё более неуклюжим и беспомощным. Опять же — ценные качества ребёнка, но чего-то всё-таки не хватает. Собака достаточно тёплая на ощупь, но недостаточно мягкая; её естественная шерсть дикого зверя слишком короткая, жёсткая и грубая. Что ж, возьмёмся за шкуру! Опять на помощь приходят чудеса селекции, позволяющие вырастить длинную, мягкую, гладкую, шелковистую шерсть, создающую необходимое ощущение детской супермягкости. Дальнейшие усовершенствования не обойдут и естественные отличительные черты тела дикого животного. Ему придётся приобрести округлые формы, глаза станут больше, а хвост короче. Стоит только взглянуть на пекинеса, чтобы понять, что и это было проделано с успехом. Уши торчали вверх и были слишком оттопыренными. Сделав их больше и мягче, покрыв длинной ниспадающей шерстью, мы получили возможность превратить их в подобие формирующейся детской причёски. Голос у волка слишком низкий, но уменьшение размеров тела повлияло и на него, придав ему более высокую тональность. Ну, и, наконец, лицо. У волка морда слишком удлинённая, поэтому здесь тоже требуется вмешательство генетической "пластической хирургии". Неважно, что операция деформирует челюсти и сделает процесс питания затруднённым, — она просто необходима! Таким образом, морда пекинеса становится сплющенной и больше похожей на лицо младенца. Кроме того, мы опять выиграли — собака стала совершенно беспомощной и зависимой от своих псевдородителей, которым приходится специально для своего любимца готовить еду и выполнять другие родительские обязанности. И вот перед нами сидит наш пекинес — псевдоребёнок, мягкий, пухленький, беспомощный, с плоской мордой и большими глазами, готовый стать воплощением лжеимпринтинга любого впечатлительного взрослого, оказавшегося поблизости. И это работает, причём работает так хорошо, что люди не только заботятся о таких животных, но и живут с ними, таскают их с собой повсюду, нанимают им врачей и даже хоронят их, как людей, а в наследство оставляют большие суммы, словно своим детям.

Я не критикую сложившуюся ситуацию, а всего лишь констатирую факты. Трудно понять, почему столько людей относятся к подобным действиям негативно: ведь человек всего лишь следует одному из своих базовых инстинктов, удовлетворить потребности которого естественным путём ему зачастую не удаётся. Ещё труднее понять, почему некоторые люди, не имея ничего против именно этого инстинкта, осуждают все остальные. Многие испытывают отвращение, например, к лжеимпринтингу сексуальному и отрицают саму возможность поклонения фетишам или совокупления между двумя мужчинами, но в то же время приветствуют родительские чувства по отношению к «карманным» собачкам и одобряют кормление домашних обезьянок из детских бутылочек. Почему же они разграничивают эти действия? С биологической точки зрения между ними нет практически никакой разницы: оба явления основаны на лжеимпринтинге, и оба представляют собой отклонения от нормального человеческого поведения. Но хотя они оба должны быть классифицированы как биологические аномалии, ни одно из этих явлений вреда окружающим, то есть индивидам, отношения к ним не имеющим, не наносит. Мы можем придерживаться мнения, что для фетишистов или бездетных любителей животных было бы лучше наслаждаться преимуществами полноценной семейной жизни, но это проблемы их, и у нас нет никаких причин испытывать по отношению к ним враждебные чувства.

Приходится признать тот факт, что проживание в "людском зверинце" неизбежно сопровождается неудобствами, связанными с различными аномалиями поведения. Мы обречены реагировать необычным образом на необычные стимулы. Наша нервная система к ним не приспособлена, и поведенческий механизм иногда даёт сбои. Как подопытные животные или узники зоопарков, мы можем вдруг почувствовать странную, а порой и опасную привязанность, а то и пострадать от неправильного выбора пары. Это может случиться с каждым из нас в любое время, и это всего лишь одна из многочисленных опасностей существования в "людском зверинце". Мы все являемся потенциальными жертвами, и самое лучшее, что мы можем сделать, когда подобные неприятности случаются с кем-нибудь другим, — это проявить сочувствие, а не бездушную нетерпимость.

Приближаясь к пенсионному возрасту, человек частенько мечтает о том, как будет спокойно сидеть, нежась на солнышке. Ему кажется, что если он «расслабится» и будет с лёгкостью относиться ко всему, то сможет продлить столь прекрасную старость. Если ему и удастся свою мечту осуществить, то одно можно сказать с полной уверенностью: свою жизнь он не продлит, а сократит. Причина этого очень проста — он прекратит борьбу за стимул, борьбу, в которую все мы, обитатели "людского зверинца", вовлечены на протяжении большей части нашей жизни и в случае прекращения или ленивого продолжения которой мы можем столкнуться с серьёзными проблемами.

Смысл этой борьбы — получить от окружающей среды оптимальное количество стимулов, но это вовсе не означает, что их количество должно быть максимальным. Стимулов может быть как чересчур много, так и слишком мало. Оптимальное же их количество — «золотая» середина — находится где-то между этими двумя крайностями. Это похоже на регулировку звука радиоприёмника: слишком тихо — никакого эффекта, слишком громко — вызывает боль. Где-то между этими двумя точками находится идеальный уровень, а достижение именно такого уровня (по отношению ко всему нашему существованию) и является целью борьбы за стимул.

Для члена супер племени это не столь просто, поскольку он чувствует себя так, как если бы был окружён сотнями поведенческих «радиоприёмников», одни из которых тихо шепчут, в то время как другие истошно вопят. Если же (в крайних случаях) все они начнут шептать или же непрерывно издавать одни и те же монотонные звуки, его одолеет смертельная скука. Если они все одновременно заорут, ему придётся пережить сильный стресс.