Коловрат - Андрей Гончаров

Все посмотрели наверх, туда, где стояла Доляна. Девушка вцепилась в свои волосы и смотрела безумными глазами вдаль. Глазами, которыми, может быть, видела грядущее. Опешивший Коловрат повернул голову в ту сторону, куда смотрела Доляна. По высокому берегу Десны к детинцу и окольному граду скакал всадник. Не скакал даже, а гнал коня из последних сил.

Все замерли. Еще немного, и всадник исчез за высокими стенами. Вот неровный стук копыт по настилу в воротах, вот уже всадник на площади перед теремом. С губ коня хлопьями летела красная от крови пена, бока бешено вздымались. Еще миг, и прямо у ног Коловрата конь пал, ударившись о землю и застонав, как человек.

Рядом с конем упал и всадник, грязный, почерневший от мороза. Коловрат присел возле гонца, взял его голову в руки, тот открыл глаза и прошептал:

– Беда, Евпатий… поспешай. Горе…

Это был Апоница. Старый пестун князя Федора еще какое-то время смотрел на воеводу со слезами, а потом уронил голову на руки и потерял сознание.

– Монголы! – раздался крик, и по терему затопало множество ног.

Никто еще, услышав этот крик впервые, и подумать не мог, что долгие годы потом этот страшный крик на Руси будет звучать, обдавая ледяным смертельными холодом, и даже дети будут переставать плакать, прячась от самого ужасного на свете. И будет такое, что прятаться и искать защиты дети будут возле уже мертвых материнских тел.

– Монголы, княже! Под стенами стоят с бунчуком ханским. Послы, не иначе!

Князь Юрий поморщился, но тут же сделал строгое лицо, глядя на входивших в горницу трех монголов в мохнатых шапках и одного старика-половца, которого монголы толкнули впереди и что-то приказали на неприятном своем языке, похожем то ли на лай, то ли на злобное тявканье лисицы.

– Князь, пришли к тебе посланники великого хана Батыя, завоевателя половины мира, – заговорил половец по-русски.

– Что хотят посланники? – ровным голосом спросил Юрий.

Половец перевел, монголы засмеялись, показывая желтые зубы.

– Они хотят завоевать вторую половину мира, – перевел старик. – Но они говорят, что хан милостив и не станет жечь Рязань.

– Что хочет хан?

– Хан хочет десятой доли во всем: в князьях, во всяких людях и в конях. А также овсом для коней и пищей для воинов. Твои воины вступят в его войско, как это до тебя сделали другие. Хан поведет их убивать непокорных, если те окажутся глупы и откажут ему.

– Не горячись, княже, – тихо сказал Евфросин. – Не давай ответа, не показывай страха, не раздражай посланников. Пусть уезжают, а ответ пообещай дать позже.

Но монголы не стали ждать ответа. Наверное, это не первое их посольство в город, которое выдвигает такие требования князьям. Наверное, они видели всяких правителей. И тех, кто кричал и топал ногами, и тех, кто в ноги падал. Наверное, и убивали послов ханских, но что было за это непослушным, князю Юрию еще предстояло узнать.

– Мы уходим! – заявили посланники. – Хан ждет тебя с ответом на реке Воронеж, где стоит его шатер. – Посол поднял две руки и растопырил пальцы. – Столько дней будет ждать великий хан. Не придешь – сожжем Рязань, убьем всех жителей от мала до велика. Никому пощады не будет.

Князь Юрий, бледный от злости, сидел в своем кресле и смотрел на дверь, за которой скрылись монгольские посланники. Загалдели и разом заговорили бояре и старшие дружинники, стоявшие до того молча вдоль стен. Стали советовать и предлагать, как умаслить монгольского хана. Но большей частью стенали и выкрикивали, что, дескать, дожили и к нам незваная беда пришла, свалилась, как и не ждали ее.

– Что, Федор, от Игоря и Коловрата вестей нет? – спросил князь.

– Нет, – ответил Федор Юрьевич. – Георгий Всеволодович Владимирский передал, что и сам не придет, и помощи не пришлет. Сам хочет с Батыем сразиться и славу освободителя земли Русской завоевать. Давыд Ингваревич Муромский прибыл с полком. Следом идет князь Глеб Коломенский. И Олег Красный, и Всеволод Пронский придут.

– Мало этого, очень мало, – покачал головой Юрий Ингваревич. – Не хватает нам полков владимирских и черниговских. Может быть, еще и удачным будет посольство Коловрата. Хоть бы сам он тут был.

– Нужно идти к хану, – уверенно заявил Федор. – Как десять дней начнут иссякать, так и идти. С подарками, с речами льстивыми. Уговорить его не ходить на Рязань. Дань платить будем, куда деваться. А когда подойдут силы, то можно свое слово и назад взять. Обмануть безбожника не велик грех, ибо ложь во спасение и на благо всего княжества Рязанского, народа его.

Одобряюще загалдели бояре. Старые дружинники хмурили брови, хватались за рукояти сабель и блестели очами гневно. Но князь понимал, что все это лишь видимость. И неизвестно, сколько монголов подошло к землям рязанским, как велика их сила и есть ли эта сила. И не ждать десять дней, отпущенных ханским послом, а сейчас надо что-то решать.

– Кого же нам послать? – задумчиво произнес князь. – Человек должен быть умен, хитер и дальновиден. Да и опасно очень. А ну как хан озлобится да велит казнить посла?

– Я пойду! – уверенно заявил Федор и, подбоченясь, встал перед всеми. – Мне по званию и роду своему идти. С иными хан разговаривать не станет. А я сын князя рязанского, я старший воевода рязанский. А тебе, княже, идти самому не след. Ты у нас голова, без головы нам нельзя.

Нахмурился Юрий Ингваревич, понял, что Федор прав. Кому, как не ему, идти к хану мириться и задабривать. И подарки везти и подносить их должен князь. И надо кому-то идти с Федором, кто бы составлял его посольство перед ханом. И не простые люди должны идти.

– Княже, – вышел вперед Сулима. – Негоже князя Федора одного отпускать. Да и что это за посольство из одного человека. А пойти-ка и нам с ним. Наденем лучшие свои одежды, сабли покрасивее нацепим, шапки собольи. Будет Федору Юрьевичу подмога за спиной, своя дружина и свои советчики. Мало ли что шепнуть на ухо придется, когда он с ханом кумыс пить сядет.

Старые дружинники загоготали, и все, как один, стали бить ладонью по руке Сулимы, соглашаясь идти в посольство со старшим воеводой. Юрий Ингваревич облегченно вздохнул. Ну, так тому и быть.

Собирали подарки весь следующий день, отбирая только самое ценное, что могло найтись в княжеских кладовых, и самое красивое, что радовало глаз, блестело. Несли и из города от мастеровых людей, и от торговых. Каждый хотел внести свой вклад, помочь избежать кровопролития. Получилось два полных воза, но князь Федор распорядился везти все на пяти возах. А чтобы возы казались полными, он повелел укутывать и обматывать ценные подарки тканями, мешковиной, обильно пересыпать стружкой. Обозы сразу «вспухли», стали выглядеть полными, хотя лошадям везти их стало от этого не тяжелее.

Выехали утром следующего дня, еще затемно. Многие отворачивали лица, чтобы не видеть, как провожает мужа княгиня Евпраксия с сыном Иваном на руках. Она была бледна, и глаза ее были сухи, как бывает от сильного горя. Она перекрестила повозки и всадников, которые отъезжали со двора и вскоре скрылись в темноте и легкой поземке, заметавшей след. Как никого и не было на дворе.