Лучшее во мне - Николас Спаркс

Дворники гоняли воду по стеклу из стороны в сторону. Капли дождя сверкали в свете фар. Не заглушая двигатель, Доусон, лицо которого оставалось в тени, повернулся к Аманде.

— Тебя, наверное, ждет мама. Сердце Аманды забилось.

— Да, — кивнула она и не сказала больше ни слова.

Наверное, целую минуту Доусон молча смотрел на нее, читая ее мысли. Увидев в устремленных прямо на него глазах Аманды все ее надежды, страхи и желания, он коротко улыбнулся и, снова сосредоточив взгляд на дороге, медленно тронулся. Они поехали прямо, без остановок, по направлению к Вандемиру.

Оказавшись перед дверью дома Така, они не почувствовали никакой неловкости. Аманда тут же прошла в кухню, достала бокалы и стала разливать вино, а Доусон зажег лампу. Аманду переполнял восторг, хотя при этом она ощущала некоторую неуверенность.

Доусон включил радио в гостиной и, найдя какой-то старомодный джаз, почти до предела убавил звук. Он снял с полки одну из старых книг и принялся перелистывать пожелтевшие страницы, когда к нему подошла Аманда. Вернув книгу на полку, он принял у Аманды бокал.

И они вместе подошли к дивану.

— Как тихо, — сказала Аманда, скинув туфли. Она поставила бокал на столик и, подтянув к себе ноги, обхватила колени руками. — Я понимаю, отчего Так с Кларой захотели здесь остаться.

В тусклом свете гостиной лицо Аманды выглядело загадочным. Доусон откашлялся.

— Ты вернешься сюда когда-нибудь? — спросил он. — После этого уик-энда?

— Не знаю. Будь я уверена, что все останется так, как сейчас, вернулась бы. Но я знаю, что так не будет, что нет ничего вечного. Мне хочется на всю жизнь запомнить этот цветущий сад.

— И конечно же, чистоту в доме.

— И это тоже, — согласилась Аманда. Взяв в руку бокал, она поболтала в нем вино. — Знаешь, о чем я думала, когда пепел летел над садом? О той ночи, когда мы с тобой на причале наблюдали метеоритный дождь. Отчего-то вдруг я снова вернулась туда и увидела нас с тобой лежащими на расстеленном одеяле. Мы шептались, слушали раздававшиеся по всей округе совершенные песни сверчков и смотрели в… живое небо.

— Почему ты заговорила об этом? — мягко спросил Доусон. На лице Аманды застыла печаль.

— Потому что в ту ночь я поняла, что люблю тебя. По-настоящему. И моя мама, кажется, это поняла.

— Откуда ты это знаешь?

— Дело в том, что на следующее утро она стала расспрашивать меня о тебе, и, когда я призналась ей в своих чувствах, наш разговор перешел в самый настоящий скандал, один из самых грандиозных, бывших между нами. Дошло до того, что она влепила мне пощечину. И это так меня поразило, что я даже растерялась. А она все твердила, что я глупая девчонка, сама не знаю, что творю. Тогда я думала, она злится на меня из-за тебя, но сейчас понимаю, что любой мой кавалер ее начал бы раздражать. Дело было не в тебе, не в нас и даже не в твоей семье. Дело было в ней самой. Мама, видя, как я взрослею, боялась потерять надо мной власть. Она не представляла, что в этом случае можно сделать — и тогда не представляла, не представляет и сейчас. — Аманда пригубила вино и, поставив бокал на столик, покрутила его за ножку. — Например, сегодня утром она назвала меня эгоисткой.

— Она не права.

— Я тоже так думала, — кивнула Аманда. — По крайней мере раньше. Но теперь я в этом не уверена.

— Из чего ты делаешь такой вывод?

— Я веду себя так, как не пристало вести себя замужней женщине.

Доусон молча смотрел на Аманду, давая ей время осмыслить собственные слова.

— Отвезти тебя назад? — в конце концов спросил он.

Немного поколебавшись, Аманда отрицательно покачала головой.

— Нет, — произнесла она. — Именно в этом дело. Я хочу остаться здесь, с тобой, хотя знаю, что это нехорошо. — Она потупилась. Ее ресницы отчетливо выделялись на фоне скул. — Ты считаешь, в моих словах есть логика?

Доусон скользнул пальцем по тыльной стороне ее руки.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил?

— Да нет, наверное, — сказала она. — Но тут все… так сложно. Я о своем браке. — Доусон, легким прикосновением чертил пальцем узоры на ее руке.

— Ты счастлива замужем? — осторожно спросил Доусон.

Прежде чем ответить, Аманда сделала глоток вина, собираясь с силами.

— Фрэнк хороший человек. Ну если говорить в общем и целом. Однако брак — это не то, что люди вкладывают в это понятие. Всем хочется верить, что каждый брак — это идеально сбалансированные отношения, однако это не так. Один всегда любит сильнее, чем другой.

Фрэнк, я знаю, меня любит, и я тоже его люблю… но не так сильно. И никогда не смогу отвечать ему равнозначным чувством.

— Почему?

— Разве ты не знаешь? — Аманда подняла на него глаза. — Конечно же, из-за тебя. Даже в церкви, готовясь произнести брачную клятву, я, помню, жалела, что на его месте не ты. Я не только продолжала любить тебя — я любила тебя безмерно, и уже тогда подозревала, что никогда не испытаю подобного чувства по отношению к Фрэнку.

У Доусона пересохло во рту.

— Тогда почему ты вышла за него замуж?

— Потому что так принято. И потом, я надеялась, что смогу измениться. Что со временем, возможно, смогу почувствовать к нему нечто подобное, что чувствую к тебе. Однако этого не произошло, и Фрэнк, наверное, это тоже понял. Эта мысль причиняла ему боль, и он изо всех сил старался показать мне, насколько я для него важна, чем еще больше душил меня своей любовью. И меня это раздражало. Он меня раздражал. — Аманда поморщилась. — Знаю, все это, наверное, выставляет меня в ужасном свете.

— Вовсе нет, — сказал Доусон. — Ты просто откровенна.

— Это еще не все, — перебила его Аманда. — Я хочу, чтобы ты понял меня до конца. Я действительно его люблю и дорожу нашей семьей. Фрэнк в детях души не чает. Они центр его вселенной. Именно поэтому на нас так тяжело отразилась потеря Беи. Ты и представить себе не можешь, каково это — видеть, как угасает твой ребенок, и быть не в состоянии помочь.

Ты переживаешь полную гамму эмоций: и гнев на Бога, и предательство, и поражение, и абсолютное опустошение. Однако я смогла пережить все это. Фрэнк не смог. Наверное, потому что в основе его бездонного отчаяния лежало нечто другое, и все вместе высасывало из него жизненные силы. Вместо радости, которой была для нас Бея, образуется зияющая пустота. Мы в шутку говорили, что она уже из утробы появилась с улыбкой. Даже в младенчестве она почти не плакала. Она постоянно смеялась. Все новое становилось для нее волнующим открытием. Джаред и Линн соперничали за ее внимание. Можешь себе представить?

Аманда умолкла, а когда вновь заговорила, никак не могла справиться с волнением.

— А потом у нее начались головные боли. Ковыляя по дому, она начала натыкаться на все подряд. Бесчисленные специалисты, у которых мы консультировались, оказались бессильны.