Ребёнок от чужого мужа - Дина Исаева

— Как это случилось?

— Авария на трассе. Водитель не справился с управлением.

— Сергей?

— Нет, — с небольшой запинкой произносит врач, глядя на меня почти сочувственно. — За рулем была его жена.

Я моргаю. Жена? То есть Наташа? Они ведь собирались покупать ей машину.

— А с ней… как?

— Она в медикаментозном сне. Сломаны ребра, но в остальном, ей ничего не угрожает. Основной удар пришелся на пассажирскую сторону.

— А… — от шока я с трудом ворочаю языком. — Сломаны ребра… А как ее ребенок?

— Ребенок? — мужчина непонимающе поднимает брови. — Какой ребенок? Детей с ними не было.

— Наташа моя подруга, — шепотом поясняю я. — И она беременна.

— Никакой беременности у нее нет, — сухо заключается врач. — Теперь извините, мне нужно идти.

— Ты? Что ты здесь делаешь? — спрашивает Наташа, когда замечает меня в палате у Сергея.

Я вздрагиваю и перестаю гладить его ладонь. Поворачиваю голову и разглядываю бледное лицо подруги.

— Еще раз спрашиваю, что ты здесь делаешь? Кто тебя впустил?

Подбородок Наташи дрожит, из глаз вот-вот покатятся слезы.

— Медсестра сжалилась надо мной. Пропустила.

Сергей ненадолго приходил в себя вчера вечером, но его сразу же ввели в медикаментозный сон.

Погладив его по руке, я поднимаюсь на ноги. Мне бы самой немного поспать и отдохнуть. В голове вторые сутки туман и чувствую себя ужасно. Меня потряхивает, а на языке крутится масса неприятных слов в адрес Наташи. Я бы прижала ее к стенке прямо сейчас, но вдруг Сергей нас слышит. Не хочу ругаться с ней при нем.

— Я в курсе, что ты не беременна, Наташа. Зачем ты его обманула?

По ее щекам начинают течь слезы, она обнимает себя руками, словно защищаясь от всего мира и отворачивается, а я выбегаю из палаты. Лучше сразу уйти, не иначе наговорю много всего, о чем впоследствии пожалею.

— Стой, Кать! — слышу ее голос за спиной. — Пойдем ко мне в палату. Нужно поговорить.

Я застываю на месте и оборачиваюсь. Что она мне скажет? Начнет снова сыпать обвинениями? Но в чем моя вина? Ведь я люблю Сергея и до последнего боялась разрушить его семью. Как могла сопротивлялась своим чувствам. Но теперь понимаю, как глупо поступала.

— Пожалуйста, Кать. Идем. Я очень хочу с тобой поговорить и попросить прощения, — Наташа смотрит на меня взглядом полного боли и отчаяния, и я делаю шаг вперед.

В конце концов, этого разговора не избежать.

— А Маша где? — спрашивает она, когда я переступаю порог одноместной и комфортабельной палаты.

— В садике. Наташ…

— Я первая. Хорошо? — перебивает она. — Пока на эмоциях и готова сказать все, что так гнетет меня последние месяцы. Я не хотела обманывать Сергея про ребенка и беременность. Это случайно получилось. Выпалила по глупости первое, что пришло на ум. Я когда поняла, что он из семьи уйти хочет… — она громко всхлипывает. — Господи, да я вела себя как конченая дрянь, приревновав маленького ребенка к нему. Все же с Маши началось. Лишь сейчас осознаю, что нельзя так было… — Наташа подходит к окну и вцепляется руками в подоконник.

— О чем ты таком говоришь? — я непонимающе смотрю на нее.

— У Сергея плохая наследственность. Мать его так и сказала мне в нашу первую встречу: “Наташа, не смей даже думать о беременности”. И все. У меня в мозгу это засело крепко-крепко. Я поставила спираль и выкинула все мысли о ребенке. Ему, естественно ничего о нашем разговоре с его мамой не сказала. А потом ты приехала… И я увидела, как он смотрит на твоего ребенка… Ты не представляешь, как я завидовала тебе, что у тебя есть девочка, а у меня нет и навряд ли когда будет. Забеременей я и узнай, что у ребенка какие-нибудь пороки, сразу бы сделала аборт.

— Наташа…

— Я все придумала про эту беременность. Я ее даже не планировала. Он настоял со мной пойти к врачу, а сам даже в кабинет не стал заходить. Так я соврала еще раз… Думала, что одумается и вернется. Но не вернулся.

— Твой обман рано или поздно все равно бы раскрылся. Ты понимаешь, что он уже второй день без сознания? Зачем, Наташа?

— Я просто не хотела, чтобы он уходил. Прости меня, Кать…

— У меня тебе не за что просить прощения. А вот у него…

— Да, — она смахивает слезы с щек. — Я очень виновата. Врач сказал, что с ним все будет хорошо, но пока его нельзя волновать никакими новостями. Ты ничего ему не говори, ладно? Я сама все расскажу, когда ему станет получше.

Я выхожу из здания больницы, словно меня ударили по голове чем-то тяжелым. Ноги не слушаются, а сердце в груди сжимается от боли. За что Наташа с ним так жестоко? Разве он заслужил этого? Только сейчас в полной мере я начинаю осознавать и свою ошибку, когда сбежала от него несколько лет назад. Ведь в тот момент он нуждался в поддержке не меньше, чем я. Это у него на глазах выросла сестра с ужасным заболеванием. Он испугался за меня и ребенка, за все муки и боль через которую нам предстояло пройти в случае, если бы диагноз у Маши подтвердился. И не только Наташе нужно просить у него прощение, как только он придет в себя, но и мне, что сбежала от него его пять лет назад в такой сложный период, оставив с дырой в сердце.

На следующий день мы с Машей едем в больницу вместе. Сад не работает, у няни выходной. На самом деле я не очень хотела бы, чтобы дочь видела Сергея без сознания, но других вариантов у меня нет. Я хочу быть рядом с любимым человеком, хочу трогать, гладить, чувствовать и шептать на ухо то, как сильно жду его возвращения. Он нам нужен. Мне нужен.

Маша не задаёт лишних вопросов и ведёт себя послушно. Она очень повзрослела за эти дни. Видит моё упавшее настроение и не прибавляет проблем, за что я ей безумно благодарна. Я крепко сжимаю маленькую ладошку, когда мы идём по больничным коридорам и смотрю на дочь с улыбкой. Именно она не даёт мне окончательно пасть духом.

Открыв дверь в палату, я замираю на пороге. Сергей лежит на кровати с закрытыми глазами. Бледные кожные покровы, сухие губы и заметно отросшая щетина на щеках… Ничего не изменилось со вчерашнего дня. Мои молитвы улетают в пустоту, а вера в то, что он скоро придёт в себя постепенно угасает. Вечерами я листаю статьи в интернете, чтобы понять, что нам ждать дальше, но, после ужасающих прогнозов, выключаю телефон и запрещаю себе даже думать о чем-то плохом. Он обязательно поправится.

— Здравствуй, мой родной…

Я нежно поглаживаю прохладную шероховатую ладонь и поправляю одеяло, а затем смачиваю его губы водой.

— Как он себя чувствует? — интересуется Маша.

— Стабильно.

Стабильно тяжело, но ей об этом знать не обязательно.