Звезда ведьмы - Джеймс Клеменс

— Но что? — спросил Тол’чак.

— Что-то пошло не так, как должно, — пояснил Хун’шва. — Ко мне пришел Крэй’нок… Младший брат Драг’нока… Он сказал, что их новый предводитель требует твою голову.

— Брат? — с нарастающим подозрением переспросил Тол’чак.

— А какое это имеет значение? — вмешался Джастон.

— После смерти брата вождем клана должен был стать Крэй’нок. Это обычай огров.

— Появился новый вождь, — кивнул Хун’шва. — Но почему он сам не явился, чтобы высказать требования своего клана? И странный запах тянется за Ку’укла…

— Ни у кого нет носа более чуткого, чем у тебя, — серьезно отнесся к его заявлению Тол’чак.

— Угрозы Ку’укла… — проговорил Джастон. — И предупреждение от Мамы Фреды о паучьей ведьме.

— Тьма сгущается вокруг нас, — прошептал Тол’чак, словно повторяя чьи-то слова.

— Что делать будем? — спросил Магнам, сжимая топорище.

Тол’чак надолго задумался.

— Наша единственная надежда — попытаться сплотить кланы этой ночью, — наконец сказал он. — Объединившиеся кланы огров — сила, против которой мало кто может выстоять. — Он повернулся к Хун’шве. — Я могу рассчитывать на поддержку Токтала?

Вождь медленно кивнул.

— Мы будем стоять рядом с тобой.

— Тогда поднимай клан. Едва сядет солнце, мы отправимся к Черепу Дракона.

Хун’шва слегка поклонился и ушел.

— А мы? — поинтересовался д’варф.

Глаза Тол’чака излучали странное сияние.

— Вы — моя семья, мои соратники. Вас можно считать ограми. А когда я говорю об объединении кланов, я имею в виду всех огров до единого!

— А Фреда? — Джеррик все еще стоял на коленях с телом целительницы на руках. — Как с нею поступить?

— Она отдала свою жизнь, чтобы предупредить нас о коварном враге, — в голосе Тол’чака звенела сталь. — Ее будут чтить… За нее отомстят! В этом я клянусь перед своей новой семьей!

Он протянул руку друзьям.

Магнам первым накрыл его ладонь своей. За ним последовал Фардейл, внешне равнодушный, но с глазами, пылавшими ярче, чем у других.

Джастон почувствовал душевный подъем — сейчас свершалось нечто важное. Он шагнул к ним и добавил свою руку.

Неторопливо поднялся Джеррик. Не отрывая взгляда от погибшей возлюбленной, он опустил свою ладонь поверх всех. В этот миг, казалось, что-то вспыхнуло, но вовсе не благодаря элв’инской магии воздуха.

— Едины, — пророкотал Тол’чак.

Вдали прогремел гром, подчеркивая его слова.

— Приближается буря, — пробормотал Магнам.

Никто не возражал.

Касса Дар стояла на башне замка Дракк и смотрела, как садится солнце за Топкими Землями. Над болотами раскинулся полупрозрачный туман, тянувшийся до самого горизонта, будто бескрайнее море. Только верхние уровни замка Дракк возвышались над ним, как одинокий корабль, попавший в полный штиль.

Вдалеке гоготали гуси, призывали самок смертельно опасные твари — крок’аны. Их крики эхом раскатывались над трясиной. И над всем главенствовали сладковатый аромат мха и тяжелая вонь гниения.

Касса Дар впитывала этот воздух, наполняясь животворной силой ее края. Она готовилась произнести заклинания.

Вдали виднелись темные очертания Клыка Юга.

Ведьма хмуро взглянула на гору, которая представляла собой неисчерпаемый источник ее магии, но вместе с тем вовлекла в беду человека, которого Касса Дар любила. А потом ее пристальный взгляд переместился к северу. Каждая частичка тела ведьмы дрожала от напряжения.

— Джастон… — Она потянулась к нему сердцем, сплетая воедино волшебство и любовь, и постаралась растянуть этот миг как можно дольше.

Достигнув успеха, она повернулась к стоявшему позади малышу. Дитя болот обхватило плотно набитый мешок, прижимая его к груди. С промокшей ткани капала на камни пахнущая тиной вода.

— Высыпай все здесь, — приказала Касса Дар.

Сосредоточенно закусив губу, малыш развязал бечевку и вывалил на пол содержимое мешка — целую охапку болотной травы и мха. Запах трясины усилился. Врассыпную кинулись мелкие крабы.

Касса Дар не замечала крошечных обитателей болот. Не сомневаясь в своей стихийной магии, она сунула руку по локоть в мокрую кучу. Пальцы сомкнулись на истинной добыче.

Из болотной травы ведьма вытащила детеныша королевской гадюки. Змея, хоть и новорожденная, в длину достигала роста ребенка. Ее тело, украшенное красными и черными кольцами, обвилось вокруг предплечья Кассы Дар. Пасть широко распахнулась, обнажив острые клыки, истекающие маслянистым ядом. Змееныш с присвистом зашипел. В этом возрасте его яд имел наибольшую силу — необходимое условие для выживания на болотах.

— Тише, крошка моя, — прошептала Касса Дар. — Успеешь еще…

Второй рукой она перехватила хвост змеи и растянула ее, прикладывая к болотному мальчику, словно измеряла гада.

— Хорошенький, — потянулся к змее ребенок.

— Нет, дитя! — ведьма оттолкнула его руку. — Это не для тебя.

Вернувшись к груде болотной травы, она сунула змею хвостом вперед в переплетения стеблей, распрямив ее длинное тело. Гадюка продолжала шипеть и скалить ядовитые клыки.

— Полегче, не трать попусту то, что тебе позже пригодится.

Касса Дар обратилась к магии, накопленной в собственном теле. После отправки сообщения в А’лоа Глен она целый день только тем и занималась, что бережно собирала силу для нового заклинания. Глубоко вздохнув, она выпустила мощь в мох и траву — единственные растения ее мокрых земель. Соединившись с ними, она произнесла заклинание, более сложное, чем обычно.

Бурьян ожил, оплетая тело пойманной в ловушку змеи, как виноградные лозы решетку. Мох, извиваясь, последовал за ним, заполняя все свободные щелки. Касса Дар сосредоточилась на общем образе, существующем в ее мыслях, соединяя ядовитую магию с ядом гадюки. Когда болотная трава и мох облепили тело змеи по всей длине, она отпустила руки.

Перед ней на камнях возникла дрожащая маленькая фигура, очень похожая на стоящего рядом мальчика. Тот уставился на возникающее существо широко раскрытыми глазами. Он только что, можно сказать, наблюдал свое рождение, если не учитывать очень важного различия мальчик состоял только из бурьяна.

Касса Дар поддерживала мысленную связь с гадюкой, которая стала хребтом ее нового голема. Она соединяла и сплетала животное и растение до тех пор, пока они не стали единым целым.

За чародейство пришлось заплатить высокую цену. Колени ведьмы дрожали, удары сердца набатом отдавались в ушах. Холодный пот покрыл волшебницу с головы до пят. Заканчивая заклинание, она едва справлялась с трясущимися пальцами. Грубые черты голема сгладились, стали приятными на вид.