Имя твое - номер - Михаил Нестеров

– Есть наиболее чистый – из рыбных хрящей, – предложила она. – Для каких целей вам нужен желатин?

– Для фотоэмульсии. Я фотограф.

Он выбрал желатин в полосках, длиной чуть больше десяти сантиметров. Очень пластичный материал, в чем он убедился в номере гостиницы.

Романов был опытным подрывником. В составе спецгруппы он разминировал морскую мину, снабженную четырьмя ловушками. Во-первых, на ней применялся датчик нового типа, срабатывающий на глубине как больше, так и меньше заданной. Растяжка – ловушка номер три. Плюс внутри мины находился промежуточный детонатор, который приводится в действие при завинчивании штоков взведения, что приводит к разрушению ампулы с кислотой, а та разъедает элемент, удерживающий ударник во взведенном положении.

Сейчас Романов сам готовил мину с замедлителем. Он мог регулировать замедление, уменьшая или увеличивая слой желатина, под которым будет находиться цезий. Он завернул в полоску прозрачного желатина кусочек бумаги и опустил в стакан с водой. Желатин размяк и пропустил воду к бумаге за час. Романов в этом деле рассчитывал на три часа минимум. Он увеличил толщину желатиновой оболочки вчетверо и поставил схожий эксперимент. Чтобы не терять времени, он приготовил все необходимое для того, чтобы изготовить взрывное устройство. Для этого ему потребовались резиновые перчатки, стеариновая свечка, спички, объемистый полиэтиленовый пакет, скотч и собственно взрывчатое вещество и его оболочка.

Прошли четыре часа. Желатин размок в воде, размокла и бумага.

Романов напрямую приступил к работе над взрывным устройством, являющимся уникальным: его оболочка являлась и замедлителем, то есть часовым механизмом.

На воздухе и в атмосфере кислорода цезий, являющийся чрезвычайно реакционно-способным, мгновенно воспламеняется. Романов создал подходящую среду внутри полиэтиленового пакета. Положив в него все необходимое для работы, он изнутри изолировал атмосферу пакета с окружающей атмосферой, обернув места соприкосновения рук с пакетом скотчем. Затем зажег свечу и посмотрел на нее через пакет. Поначалу огонек было ровный, затем он заметался, отрываясь от фитиля, наконец, свечка погасла. Костя попытался зажечь спичку, но внутри пакета кислорода больше не осталось.

Он осторожно, дабы не нарушить герметизацию, отвинтил крышку с контейнера и наклонил его. Ему в руку, обтянутую резиновой перчаткой, упал тонкий сверток. Он развернул его и впервые в жизни увидел цезий – мягкий серебристо-белый металл, при комнатной температуре находящийся в пастообразном состоянии.

Пять граммов, лежащие на ладони Романова, были способны разметать самолет в клочья.

Он придал желатину форму шара, оставив небольшое отверстие. Положив внутрь цезий, он тщательно заделал отверстие, а сверху наложил еще один слой желатина, как латку. Немного подержав готовую мину в руке, он отпустил ее. Размотав скотч и высвободив руки из полиэтилена, он только сейчас ощутил, какие они мокрые, сколько влаги собралось в перчатках. Если бы в них появилась хоть небольшая трещина, он, по крайней мере, остался бы без рук.

Даниил прибыл в Иерусалим и в первую очередь отправился в больницу, куда для вскрытия и определения причин смерти привезли тело его брата. Он стал первым из родственников, кто кивнул в ответ на вопрос полицейского: "Да, это Трой Зеленин". И мысленно добавил: "Мой брат". Здесь никого не интересовало, брат он ему или не брат. Он везде встречал равнодушные лица, к смерти на священной земле привыкли.

– Прав я или нет? – зло спросил он у Тролля, прибывшего вместе с ним в Израиль.

Тот не рискнул спросить: "В чем?" Он не слышал, о чем там бурчал Зеленин, может быть, разговаривал сам с собой.

Его звали Троллем. Он был чуть выше среднего роста с умными проницательными глазами. Еще на пути в Израиль, получая подробности о покушении на Троя по спутниковому телефону, Даниил поставил перед Троллем дополнительную задачу и спросил, что ему потребуется для ее выполнения. Тролль ответил: "Двое сильных мужчин и очень много бинтов". Основная же задача Тролля заключалась в том, чтобы проследить за "мумификацией" тела Троя, чтобы, словами самого Даниила, он выглядел согласно поговорке "хоть завтра в гроб". Чтобы "деревянный тулуп по мерке сшили".

– Займись отправкой, – распорядился Даниил. – Найди приличную контору. – Он намеренно пропустил "похоронную". Не потому, что ему было больно произносить это слово, а, что ли, неловко. И вообще неловко оттого, что умер Трой, его брат. С кем угодно это могло случиться, только не с ним. Теперь он на своей шкуре испытал, что такое принимать соболезнования. Поганая это штука. Принимаешь, конечно, смотришь в лица соболезнующих, но ни черта не понимаешь, зачем это. Кто-то приходит забрать у тебя частичку твоего горя? Херня все это, твердо был уверен Даниил. Приходят слить свою жалость, которая накопилась в желчном пузыре или еще в каком-нибудь органе. Приходят оставить у гроба все дурное.

Сейчас он смотрел на брата, на его лицо, остальное было скрыто под простыней. На миг почувствовал отвращение к нему. Как он мог так глупо попасться на простенькую уловку? Обвели вокруг пальца его телохранителя? Как там его зовут? Сергей Рыжков, кажется.

Даниил заторопился.

* * *

Телохранитель послушно дожидался младшего брата своего босса в его доме. Он мерил шагами гостиную, холл, часто наведывался в столовую, где на столе стояла початая бутылка водки. Он часто прикладывался к ней. С трудом отрывался от нее, понимая: если Даниил обнаружит его заметно поддавшим, он его живьем закопает. Сергей оттягивал встречу, от которой ждал столько зла, что не укладывалось ни в его голове, ни в его болевых ощущениях. Они в его представлении ощетинились острыми нервами, и даже легкое прикосновение к ним сулило нестерпимую, адскую боль.

Дождался. У него волосы на голове встали, когда он расслышал шум подъехавших машин. Он метнулся в столовую, стал за плотной шторой и с нарастающей дрожью уставился на прибывших. Сейчас он не мог сказать, знает ли он кого-то еще, кроме Даниила... Он видел только его. Схватив со стола бутылку, Рыжков сделал два больших глотка. Отер губы... и остался на месте. У него не хватило духу выйти навстречу гостю. Вот если бы он сам убил Троя, тогда смог бы внятно объяснить причину. Но как объяснить состояние, когда ты и виновен, и не виновен? Он всегда был готов защитить хозяина грудью, сотни раз репетировал это, понимая, однако, что шансы невелики и он просто играет, испытывая неловкость. Он – щит. Его работа – защищать, таранить, если надо, тащить, если ранен. Сергей был готов сказать: "Троя убили как-то глупо". Ну в том смысле, что к тарану и щиту требовался еще и предсказатель, оракул, этакий уман в виде программного обеспечения к живой силе.

Может быть, именно это прочел Даниил на лице телохранителя. И усмехнулся. Взял со стола пустую бутылку, поставил на место. Точно зная, где Трой хранил запасы спиртного, полез в стенной шкаф. Там стояли три ящика финской водки. Откупорив одну, Даниил плеснул в стакан, выпил, поморщился, закурил сигарету.