Враг неведом - Владимир Анатольевич Тимофеев

Поиски «невиновных» (2)

Россия. Москва. Кремль. 16.06.2018 г.

Пресс-конференция Президента РФ (выдержка)

ВЕДУЩИЙ:…Следующий вопрос, пожалуйста.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Жоао Рибейро. «Аженсия Бразил». Господин президент, весь мир мучает один главный вопрос. Кто виноват в «ядерной катастрофе»? Я знаю, ваш пресс-секретарь уже отвечал на него, но хотелось бы услышать от вас. Россия, действительно, ни при чём или всё-таки знает что-то такое, что делает её… ну, не то что бы соучастником, а как бы… свидетелем что ли? Спасибо.

ПРЕЗИДЕНТ РОССИИ: Знаете, господин Рибейро, лет сорок назад на нашем телевидении была популярна одна юмористическая передача. Она называлась «Кабачок '13 стульев». В одном из выпусков артисты разыгрывали такую сценку. Некий пан Гималайский транспортировал в цирк верблюда и привез сопроводительное письмо: «Направляем в ваш цирк двугорбого верблюда и гималайского». Фамилия пана оказалась написанной с маленькой буквы. В дирекции цирка у пана начали допытываться, где же еще один верблюд, гималайский. На все попытки объяснить недоразумение, пану отвечали: «Докажите, что вы не верблюд».

(смех в зале)

Так вот, последнее время от нас постоянно требуют, чтобы мы доказывали нечто подобное. Что наши спецслужбы не покушались на Скрипалей, что Россия не вмешивалась в американские выборы, что у нас не сохранилось химического оружия, что мы не собираемся нападать на Польшу, Прибалтику, Норвегию, Швецию, Буркина Фасо, острова Туамоту… Понимаете, нам это надоело. У России нет необходимости что-то кому-то доказывать. Западные СМИ, начиная с двенадцатого мая, день за днем капают всем на мозги, убеждая весь мир, что ядерную катастрофу организовала Россия, потому что де больше некому. Если вы доверяете этим бредням, верьте и дальше. Сомневаетесь, требуйте доказательств от тех, кто тиражирует все эти фальшивки. Мы же доказывать, что не верблюды, не собираемся. Вот, собственно, всё. Поехали дальше.

К: Мегин Келли. «НБиСи Ньюз». (по-русски) Здравствуйте, Владьимир Владьимировьич.

ПР: Здравствуйте, Мегин. Рад вас видеть. (по-английски) Как ваши дела?

К: Спасибо, прекрасно. Я тоже рада вас видеть.

(оживление в зале)

В большом интервью, которое вы давали мне в марте, мы говорили о новом российском оружии, о начавшейся между нашими странами новой «холодной войне» и о том, как было бы плохо, если бы она превратилась в горячую. Прошло лишь несколько месяцев, и эти опасения стали реальностью. Слава богу, что столкновение вооруженных сил США и России ограничилось Ближним Востоком, а не перекинулось на весь мир. Я не хочу сейчас спорить, кто виноват, а кто нет, кто напал первым, а кто защищался, меня интересует другое. Как долго продлится перемирие, насколько оно устойчиво? Сможем ли мы вновь вернуться к сотрудничеству, которое было у нас в девяностые годы? Общались ли вы после восьмого июня с господином Трампом?

ПР: Проще всего ответить на последний вопрос. Нет. Ни с президентом США, ни с кем-то из его администрации я не общался. На высшем политическом уровне перемирие между нашими странами не заключалось, как не было и объявления войны. И спорить тут, действительно, не о чем. Соединенные Штаты и Великобритания осуществили прямое вооруженное нападение на наши объекты в Сирийской Арабской Республике. Мы ответили. То, что этот ответ обернулся для вашей страны фактическим изгнанием с Ближнего Востока — это уже, как говорится, не наши проблемы. Боевые действия завершились не в итоге переговоров. Нам стало просто не с кем воевать. Поэтому так называемое перемирие — это лишь проявление доброй воли с нашей стороны и со стороны втянутых в этот конфликт Ирана и Сирии. А поскольку все страны Залива решили разорвать с вами договоры аренды военных объектов, нет нужды атаковать ваши войска в Ираке, Кувейте, Иордании и на Аравийском полуострове прямо сейчас. Их все равно придется эвакуировать. Новые человеческие жертвы и новые разрушения никому не нужны. Что же касается сотрудничества… Знаете, мы не против. Но только не так, как это было в девяностые и позднее, когда Соединенные Штаты понимали под сотрудничеством подчинение. Настоящее сотрудничество основывается на учете интересов партнеров, а со стороны США мы этого пока не видим. Будут конструктивные предложения — рассмотрим. Не будет — значит, вам это не нужно. Нам тем более. Бежать впереди паровоза мы не хотим…

К: Абдель Ас-Сах. Телекомпания «Аль Джазира». Господин Президент, вы сейчас только что перешли к теме ближневосточного урегулирования. Разрешите, я задам Вам вопрос по ситуации в Персидском заливе и проблеме Ирана.

ПР: Пожалуйста. Запретных тем у нас нет. Я, правда, не совсем понял, какая с Ираном проблема? Ну, да ладно. Надеюсь, вы объясните.

К: Я постараюсь. Проблема Ирана, как мы ее видим, заключается в том, что его руководство желает кардинально пересмотреть разделение экономических зон в Заливе. Еще до конфликта у нас с иранцами сложились хорошие рабочие отношения. В отличие, кстати, от многих арабских стран, в том числе, Саудовской Аравии, Бахрейна и Объединенных Эмиратов. Однако сегодня мы чувствуем, что всё стало с ног на голову. Иран угрожает Катару военным вторжением, а Саудовское королевство, совершенно неожиданно пожелавшее восстановить с нами дипломатические отношения и заключить договор о дружбе и взаимопомощи, заявляет, что не будет вмешиваться в этот конфликт. Вот.

ПР: Честно сказать, я не совсем уловил суть вопроса. Что вы хотите узнать? Какое отношение к этому имеет Россия?

К: Я хотел бы узнать, собирается ли Россия использовать имеющуюся в странах Залива военную инфраструктуру и, в частности, Эль-Удэйд, для организации своих авиационных и морских баз? Мне кажется, такое решение остудило бы многие горячие головы в регионе и придало отношениям между странами нужную степень сбалансированности и устойчивости.

ПР: Понятно. Вам хочется, чтобы Россия заняла на Ближнем Востоке место Соединенных Штатов. Увы, должен разочаровать вас. У нас нет планов расширять своё военное присутствие в регионе. Нам это просто не нужно.

(шум в зале)

(улыбаясь) Спокойствие, господа. Только спокойствие.

Вообще, я не думаю, что дело дойдет до прямых военных конфликтов между Катаром и Ираном, или между Саудовской Аравией и Ираном, или между Катаром и Эмиратами. Сейчас это просто бессмысленно. После исчезновения всех атомных станций в мире образовался существенный дефицит электроэнергии. Всего за один месяц биржевая цена на нефть поднялась в два с половиной раза, а восьмого июня, в пик противостояния на Ближнем Востоке, она подскочила до четырехсот долларов за баррель. Сейчас цена выровнялась и, я надеюсь, сильные колебания уже позади. В этих условиях никому в мире, ни покупателям, ни продавцам, не выгоден новый кризис, уже не атомный, а нефтяной. Любое военное обострение в Персидском заливе поставит крест на ожиданиях хоть какой-то стабильности. Нефтедобытчики должны договариваться, а не воевать. И я обещаю, Россия сделает всё, чтобы эти договоренности состоялись. У нас нет необходимости, подобно Соединенным Штатам, контролировать напрямую страны Залива. Мы просто не хотим это делать. Спросите, почему? Об этом я расскажу чуть позже.

В: Кто следующий?

ПР: Я вижу, что наш индийский коллега давно тянет руку, но его все время опережают.

В: Пожалуйста, представитель Индии.

К: Спасибо. Панкадж Нараин. «Общественное индийское телевидение». Господин Президент, как вы считаете, когда закончится нынешний Кашмирский кризис и, самое главное, чем он закончится?

ПР: Хороший вопрос. Кашмирский кризис — это сейчас как лакмусовая бумажка. Своего рода тест для всего человечества. Смогут ли Индия и Пакистан преодолеть старые противоречия или этот конфликт будет длиться столетиями, принося в жертву миллионы с обеих сторон? Сможет ли Индия преодолеть искушение раз и навсегда разобраться с геополитическим соперником? Сумеет ли Пакистан удержаться от применения сохранившегося у него ядерного оружия? Решатся ли союзники этих стран, как настоящие, так и мнимые, вмешаться в конфликт напрямую? Я надеюсь, и у меня есть серьезные основания так