Среди нас - Макс Вальтер

— Принял. Веди.

Маркин кивнул и выскользнул за дверь. Одет он был непривычно. Вместо строгого костюма влез в камуфляж, на спине рюкзак, судя по виду — забит до отказа. Руки сжимают обрез, а поведение такое, словно за каждым углом подстерегает опасность. Однако двигается нелепо, порой забывая об осторожности. Вот и сейчас он шёл по узкому коридору, не обращая никакого внимания на двери по обеим сторонам.

Зато я не поленился и заглянул в один из открытых проёмов, чтобы тут же отпрянуть. Внутри натуральное месиво, невозможно было даже понять, сколько человек растерзали в этой камере. Сплошной фарш, который уже сделался бурым от времени и вонял так, что даже мой, привычный к виду смерти желудок в очередной раз подпрыгнул к горлу. Но я оказался сильнее и сдержал рвотный рефлекс. Жаль, воды больше нет. Не подумал оставить хотя бы глоток, чтобы протолкнуть ком, что сейчас застрял поперёк горла.

— Не тупи, — донеслось от двери, и я вдруг понял, что сильно отстал от Рустама.

Я быстро преодолел коридор, и мы вместе вышли на улицу. Быстрым шагом миновали площадку до ворот и выбрались на проспект. Интуитивно я ожидал увидеть пробку до горизонта, но нет, лишь редкие машины торчали в обочине. А значит, беда явилась внезапно и охватила сразу весь город. Хотелось поговорить, выяснить всё, разузнать о том, что случилось. Но губы отказывались шевелиться, а челюсти сжались так сильно, что это отдалось болью в зубах.

Открытое пространство мы преодолели бегом. И я не сильно удивился, когда Маркин свернул к старой церкви, что располагалась неподалёку от СИЗО. Подбежав к двери, он постучался, явно условным сигналом. А через пару секунд створка распахнулась, и нас встретил священник с обрезом в руках.

— Нашёл-таки? — усмехнулся в бороду он.

— Ага, — сухо ответил Маркин и скинул рюкзак. — Здесь еда. Не много, но на пару дней хватит.

Внутри, помимо нас, ещё были люди. Шесть женщин и четверо мужчин. Смотрят затравленно, хотя откровенного страха в глазах уже нет. Их вид скорее можно назвать обречённым. Они словно не верили, что настанет завтрашний день.

— Что произошло? — Я вновь обратился к Рустаму.

— А ты сам не заметил? — сухо ответил он. — Пиздец. Полный, окончательный и бесповоротный.

— Как?

— Ночью. Часть людей обратилась и порвала тех, кто спал. Мир превратился в могилу за сутки, никто даже отреагировать не успел. Ни полиция, ни армия, никто. Все сдохли, все, мать твою!

Маркин едва не сорвался на панику, но вовремя взял себя в руки и замолчал.

— Спасибо, что не бросил, — буркнул я и уселся прямо на пол. — Как ты выжил в этом дерьме?

— Исполнял твою просьбу. Остался на ночь у отца Владимира, это меня и спасло. Он объяснил, как действовать дальше, и попросил вытащить тебя. Если бы не он, я бы туда даже не сунулся. Но он уверял, что ты жив.

— Давно?

— Что именно?

— Вот это всё, — кивнул я в сторону двери. — Как давно всё это случилось?

— В ночь после того, как мы с тобой говорили.

— Блядь, ты можешь сказать, сколько дней прошло?

— Семь.

— Быть не может, — пробормотал я. — Как же я тогда…

— Понятия не имею, — эхом отозвался Маркин.

— Можно вас попросить не выражаться? — поймав паузу, попросил священник. — Вы всё-таки в храме божьем.

— Извините, — буркнул я и крепко задумался.

Всё это походило на кошмарный сон. Такого просто не могло случиться в реальности, так не бывает, чтобы раз — и всё. Может, я всё ещё в камере? Сижу, медитирую и вижу некую вероятность будущего?

На всякий случай я себя ущипнул и боль ощутил самую реальную. Но как же так? Почему? Они не могли найти ключ, я бы ни за что не сказал им, где он! Да и не разговаривал со мной никто. Разве что… Нет, невозможно, ведь всё это время на мне был крест.

— Осознал? — поймав мой взгляд, спросил Маркин, — Быстрее справился, чем я.

— Отец Владимир просил что-нибудь передать?

— Да, — усмехнулся Рустам. — Сказал, что вся надежда теперь только на тебя. Якобы ты один из немногих, кто знает, что нужно делать. Поделишься?

— Ага, сейчас, взмахну волшебной палочкой — и всё снова станет как раньше, — язвительно ответил я. — Вот только пожрать бы вначале.

— Угощайтесь, — оживилась женщина и протянула мне банку тушёнки. — Хлеб, к сожалению, давно закончился, но есть сухари. Будете?

— Буду, — кивнул я.

Храм на некоторое время погрузился в тишину. Все смотрели на то, как я ем, и наверняка ожидали какого-то ответа. Вот только мне нечего было им сказать, я понятия не имел, что нужно делать дальше. Знания, что я получил в момент медитации, окончательно потускнели, и как я ни пытался вытянуть их на поверхность сознания, ничего не получалось. Напротив, казалось, они зарываются ещё глубже, словно прячутся в страхе.

— Это все, кому удалось выжить? — покончив с едой, спросил я.

— В этом районе да, — ответил за людей священник.

— Так значит, живые ещё есть?

— Да, но они разбросаны по всему городу. Связь отсутствует уже три дня, и мы точно не знаем, как у них дела.

— Они тоже сидят по храмам?

— Не все. Некоторые прячутся в старых зданиях. Мы пока не понимаем, с чем это связано, но в какие-то дома бесы войти не могут.

— Бесы? — почему-то переспросил я.

— Да, так быстрее звучит, чем демоны или одержимые. А предупреждать своих как-то нужно.

— Логично, — согласился я, — Ладно, ещё полезная информация есть?

— Они всегда исчезают перед рассветом, — добавил Маркин. — Как только солнце полностью поднимается над горизонтом, эффект пропадает, и бесы с псами снова вылезают из своих щелей.

— Уже кое-что, — кивнул я. — Где находится ближайшая группа выживших?

— В паре километров от нас. Старое здание, какая-то общага или бывшая коммуналка. Но в последний раз мы с ними связывались три дня назад. Так что гарантий нет, что там кто-то остался.

— Стволы где взяли?

— Мы принесли, — подал голос один из мужчин. — У меня сосед охотник, я когда из дома бежал, прихватил.

— Ясно. Обрезали, значит, сами.

— Я посоветовал, — кивнул Маркин. — С длинными стволами в помещении не очень удобно.

— Картечь? — кивнул на патроны я.

— Да, отец Владимир рассказал, что на ней нацарапать, чтобы псов убивать. Так что делать планируешь?

— Пока не знаю, — честно ответил я, — Но нам бы желательно покучнее собраться. Эти, как я понимаю, не бойцы?

— Я уже дважды в рейды ходил, — оскорбился мужик, который принёс ружья.

— Служил?

— Войска дяди Васи, — ухмыльнулся он.

— Я тоже, — кивнул я. — Звать как?

— Мишка.

— Вот что, Мишка… Ты местный?

— Родился здесь, в этом храме крестили.

— Значит, район хорошо знаешь.

— Ещё в детстве, каждую подворотню излазил.

— Так понимаю, супруга твоя? —