Имортист - Юрий Никитин

Для непростого или того, кто из простости стремится кусложнению своего «я», ибо в сложном больше радости, вопрос есть, и оченьсерьезный. Какая из дорог дает больше простора, развития, усложнения? Путьнынешний, его видим, о нем говорить много не стоит, или же путь имортизма,который предусматривает обязательность Бога, создавшего Вселенную?

Имортизм – это прежде всего дисциплина. Дисциплина ума,воли, подчинение своих животненьких и весьма скотских начал тому, чего уживотных нет. Одно дело знать, что Вселенная возникла случайно, что все мы –случайность, другое – что мир создан по Плану, во всем – Замысел, и Творец тожепо-своему встает по утрам, чистит зубы и, превозмогая «не хочу, я же Бог»,делает обязательные утренние упражнения, а потом принимается за работу.

Мне, к примеру, легче существовать во всем этом хаосе, зная,что это не хаос, что мир только от непонимания кажется хаосом, а на самом делеесть и План, и Замысел а от меня зависит, помогать осуществлять этот Замыселили же лечь на зеленой траве, как коза, кот или лягушка, и насмешничать надстроителями.

Конечно, вот так с травки, насмешничая, я буду выказыватьсвою крутость, как же, богоборец, но это детское богоборство, очень детское.Эту детскость не замечают только сами дети, которые повторяют гордокакую-нибудь расхожую и очень детскую глупость, как, к примеру, что Кольтсделал людей равными. Увы, никогда ни под дулом кольта, ни под жерлом пушки нестанут равными учитель и школьник, студент и профессор, академик и слесарь, илипопросту – умный и дурак. Или мягче – грамотный и неграмотный.

В современном обществе – свобода, никто никого не тащитнаверх силой. Можно даже начальное образование упразднить в духе свободы:хочешь – будь грамотным, не хочешь – никто да не смеет заставлять человека вдемократической стране учиться читать и писать!

Однако же, признавая неравенство, конечный продуктраспределяем по затраченным усилиям: академику – тысяча голосов, зарплата вышекрыши, виллы на всех побережьях и почти неограниченные суммы на опыты, инженеру– пять голосов, шикарная квартира и достойная зарплата, а неграмотному слесарю– стандартное жилье, обычная зарплата и запрет принимать участие в выборах главгосударств или даже глав районов.

Вздохнул, мечты-мечты, где ваша сладость, когда вот такиепроекты составляешь, отвечаешь только перед такими же утопистами, а япрезидент, что значит – должен жить и действовать в сугубой реальности…

Александра по моему зову возникла мгновенно, будто прошласквозь дверь, у нее же черный пояс, замерла с вопросительным выражением на лицеи во всей фигуре.

– Александра, – сказал я, – позови, пожалуйста,этого… как его, ну, который с мускулами под пинджаком!

– Коваля? – догадалась она. – Начальника вашейохраны?

– Да, – сказал я с досадой. – Догадываюсь, что безего санкции я и в туалет не могу?

Она улыбнулась:

– Господин президент, у вас очень уютная комната для отдыха,где можно делать все-все, не ставя в известность ни Коваля, ни кого бы то нибыло. Это я так, намекаю… а сейчас, как догадываюсь, вы не прочь покинуть накакое-то время Кремль?

– Да.

– К той женщине?

Она говорила ровным спокойным голосом, ни иронии, нииздевки, просто заполняет строчку в своем дневнике. Я покачал головой, глазавсе-таки увел в сторону, неловко, я же не мальчишка, чтобы вот так, нарушая всесвятые узы, да не брака, я не женат, а святые узы главы государства…

– К будущему директору Центра стратегических исследований.Если он, конечно, примет мое предложение.

Она вскинула высокие брови:

– А что, есть такие люди, что могут отказаться?

– Не знаете ученых…

Дверь распахнулась, быстро вшагнул Коваль, цепким взглядомокинул весь кабинет, ухитрившись не пропустить, как догадываюсь, ни однойдетали. Я спросил в недоумении:

– Как ты его вызвала?

– Ах, господин президент, надо ли вам знать все мелочиработы челяди?

Я ухмыльнулся:

– Ты права. Господин Коваль… кстати, как вас по батюшке?

– Олесь Бердникович, – ответил он. – А зачем вам?Называйте просто…

– Да по матушке как-то неудобно бывает, – объясниля. – Ладно, понял, Олесь…

– Можно даже «Лесь». Лишь бы лосем не звали.

Я взглянул на его горбоносый профиль, подавил улыбку исказал очень серьезно:

– Хорошо, Лесь, я намерен съездить после обеда… или вместонего, худеть надо, в Академию наук…

Он спросил деловито:

– Цель? Маршрут?.. Господин президент, я работаю на вас, такчто мне можно и нужно все без утайки. Если вы даже козу изнасилуете по дорогеили в салоне лимузина, я буду нем, как глубоководная рыба.

Александра слегка раздвинула красные, как у вампира, губы влегкой улыбке.

– Я там пробуду недолго, – сказал я сварливо. –Буду уговаривать одного академика возглавить один важный пост.

– Хорошо, – сказал он отчетливо, – будет сделано,господин президент. После обеда маршрут к зданию Академии наук.

По глазам неподвижной Александры догадался, что сейчас ужедесятки людей спешно бросились проверять этот маршрут, в то время как другиенапряженно вслушиваются в дыхание их начальника, страшась пропустить хотьслово.

– Идите, – сказал я сварливо. – До обеда ещедалеко. Работайте, работайте!

На моем столе как будто из пространства появлялись свежиераспечатки новейших данных. Человек-невидимка Волуев появлялся в кабинете,просочившись сквозь дверь, а исчезает тут же у стола, как только видит, что уменя нет больше вопросов.

Мои личные рейтинги высоки, как ни у одного из предыдущихпрезидентов России. Даже в сравнении с президентами западных стран отрывогромный. Роли это, конечно, не играет, мы власть быдлу больше не отдадим, этопоказатель разве что податливости простого народа жестким реформам.

Последние годы у нас Штатам симпатизировали только за то,что там по пять пожизненных, а то и расстрелы неисправимым гадам, но сейчас ипо этим показателям переплюнули: надоело все это, когда банда ублюдков преследуетДжеки Чана, а он красиво отбивается, никого не покалечив, и убегает целым.Пришло время не убегать, а отстреливать эти отбросы. Невзирая, кто из нихприрожденный убийца, а кто пришел просто побегать следом. Тот, кто бегает вбанде, рано или поздно сам становится убийцей. Так что виноват! Всю банду – подкорень.

Потому и дергаются в петлях прямо на центральной площадипреступники. Люди прошлого мира, которых не стоит брать в новый, заоднопредостерегут колеблющиеся или слабые души, не дадут им ступить на скользкуюдорожку.