История Золушки - Макс Мах

О родне. О мужчинах, которые все, кроме Федора Куприна, сейчас на фронте. В общем, обо всем, о чем можно поговорить «на скорую руку». Однако после того, как всех развезла и осталась наконец в одиночестве, Кира поняла, что ехать сразу в Старый дворец ей не стоит. Ни к чему грузить Якова своими посторонними проблемами. Он ведь для нее сотворил сказку, а в сказке нет места для прозы жизни. Ну или почти нет.

Обдумав ситуацию, Кира решила пересидеть где-нибудь в тихом месте острую фазу своих страданий ерундой и только после этого ехать к Якову. Однако в городе, вернее, в том, что касается тех мест, где офицер может выпить в ночное время, Кира практически не ориентировалась. Давно здесь не была. Поэтому, не мудрствуя лукаво, она поехала туда, где в этот поздний час все еще наверняка разливают – в бар при гостинице «Европейская». Не дешевое место, но Кира за все дни своего нежданного-негаданного отпуска еще и копейки из своих денег не потратила. Яков не позволил. Так что сейчас в кармане брюк у нее лежала немалая по Кириным меркам сумма: три сотни «золотых» рублей. На обед в «Эксельсиоре», возможно, недостаточно, но уж на пару-другую рюмок коньяка должно было хватить.

Кира остановила свой «Майбах-Урал» у тротуара – по ночному времени тут было практически пусто, не считая пары извозчиков, – хлопнула дверцей и, пройдя сквозь услужливо открытые портье двери, вошла в полупустой барный зал. И надо же такому случиться, что первым, кого увидела Кира, оказался Борис Вялышев собственной персоной. Он сидел за столиком вместе с двумя такими же солидными, как и он, господами, попыхивал сигарой и о чем-то увлеченно рассуждал. Киру он сначала не увидел, но она, умея думать быстро и действовать на опережение, сразу же сообразила, что проигнорировать своего первого ей никак не удастся. Все равно заметит, только уже сам, и, будучи умным человеком, сразу же поймет, что она его увидела первой, но не подошла.

«Получится неловко…»

Кира сделала еще несколько шагов в глубь зала, приблизилась к столику и, мысленно усмехнувшись, взяла быка за рога:

– Здравствуй, Борис! – сказала она, делая следующий шаг. – История повторяется. Опять ты за столиком в мужской компании, и снова я.

Борис вскинул глаза, увидел Киру и сразу же, как мальчик, вскочил на ноги.

– Вот так встреча! – зарокотал он своим оперным басом. – Кира! Родная! Какими судьбами?

Расстались они в свое время мирно, так что никто – ни он, ни она – обиды на другого не держал. Оттого и встреча оказалась радостной. Во всяком случае, для Бориса. Кира бы тоже порадовалось – он до сих пор был ей приятен и интересен как человек, – но только не сегодня, не сейчас, когда голова другим занята. Однако и хамить вроде бы не с чего.

– Да вот, – пожала она плечами, – выпить зашла.

– Так ты в столице? Давно?

– Семь дней, но скоро уезжаю обратно на фронт.

– Ну хоть встретились! – вздохнул Борис. – А то уж и не чаял свидеться… Слышал, ты летаешь, – кивнул он на ордена, – но не знал, что настолько высоко… Знаешь, что, Кир, давай я тебя познакомлю с коллегами и выпьем за встречу!

Оказалось, в баре гостиницы «Европейская» выпить этим вечером собрались судьи окружного суда. Они все тут же встали из-за стола и по очереди представились Кире, но, когда Борис хотел было представить своим коллегам ее, Кира его остановила.

«Гулять – так гулять! – неожиданно решила она, еще раз внимательно взглянув на бывшую „любовь всей ее жизни“. – И ведь я не вру, все так и есть!»

– Очень приятно, господа, – сказала она вслух. – Разрешите представиться, штабс-капитан Багге-аф-Боо, честь имею!

– Багге-аф-Боо? – переспросил Борис. – Ты хочешь сказать…

– Я была замужем за младшим братом покойного камергера.

– То есть ты теперь баронесса?

– Так получилось, – улыбнулась Кира, вполне оценив интригу и ее «приятные последствия».

Она ведь представляла, как все это выглядит со стороны, и как звучит – тоже знала. Хорошо звучит, а выглядит еще лучше. Не удивительно поэтому, что всем было «очень приятно» с ней познакомиться. И, судя по реакции на слова Киры о «покойном камергере», даже более приятно, чем парой мгновений назад, когда она являлась для них всего лишь анонимной женщиной-офицером.

– Так ты по-прежнему летаешь на истребителе? – спросил Борис, когда все наконец расселись вокруг стола и бармен налил Кире в бокал двойную порцию коньяка.

– Да, – подтвердила она, закуривая. – Поочередно, знаешь ли, то летаю, то в штабах штаны протираю.

– Два ордена…

Что ж, пришло время хвастаться, и Кира вдруг поняла, что совершенно не желает маяться душой, рассуждая о том, как было бы хорошо выйти замуж и родить детей, или о том, что который год ходит со смертью под руку. И что это очень удачно встретить в момент душевного раздрая бывшего любовника, с которым можно выпить и перед которым можно похвастаться, не испытывая при этом стыда за свою дурацкую похвальбу, ни сейчас, ни тогда, когда придет новый день и пройдет хмель от коньяка и нежданной встречи. Этим вечером – практически ночью – она вольна была блажить, как захочет, и это было славно, поскольку лучшего средства перебить горечь от общения с родными и придумать было нельзя. Во всяком случае, Кира с ходу ничего путного сообразить не могла. Ну, разве что напиться до полной невменяемости, да и то…

– Я командир эскадрильи в истребительном полку зоны ПВО, – ответила она на невысказанный вопрос об орденах, умолчав, впрочем, о том, в какой именно зоне ПВО служит, ибо сие есть военная тайна, за разглашение которой по головке не погладят. – Летаю на перехват бомбардировщиков. Если днем, то их обычно сопровождают истребители. Если ночью, то нет. Таков расклад.

– И часто вам приходится вступать в бой? – вежливо поинтересовался один из судей.

– Приходится иногда, – пыхнула она дымом. – Семьдесят девять боевых вылетов, двенадцать сбитых самолетов противника.

Кира не стала уточнять, что три из них она сбила еще во время Греко-турецкой войны. Но, с другой стороны, в ее послужном списке числились еще три дополнительных «окаянца», уничтоженных в группе. Так что, на круг все те же двенадцать.

– Снимаю шляпу! – покачал головой удивленный мужчина.

Ну, тут ничего не скажешь. Смогла Кира произвести впечатление на господ правоведов. Но, с другой стороны, ей попались благодарные слушатели, а это порой дорогого стоит.

– Прошу прощения, баронесса, – вступил в разговор еще один судья, – но я случайно видел, как вы подъехали, – кивнул он на большое окно, выходящее