История Золушки - Макс Мах

номере гостиницы «Офицерская», что в Крепостном переулке. Там она Борису и отдалась. Получилось даже лучше, чем она надеялась, но это был еще не тот секс, каким он стал через пару месяцев. Правда, для этого Борису пришлось взять академический отпуск «по состоянию здоровья», но зато всю весну и лето Кира проводила каждую увольнительную в его крепких объятиях. Все-таки это хорошо, когда юноша не только юриспруденцию изучает, но и легкой атлетикой не пренебрегает. Крепкие ноги и руки, так же как крепкая задница и плоский в кубиках мышц живот, еще ни одному мужчине в жизни не помешали, в особенности если иметь в виду женский взгляд на мужскую красоту.

Была ли это любовь? Трудно сказать. Кира полагала, что, по крайней мере с ее стороны, это было всего лишь увлечение. Возможно, сильное. И может быть, даже серьезное, но с ее точки зрения, любовь – это все-таки что-то другое. Однако и то правда, что ей было хорошо с Борисом, и она совсем не хотела с ним расставаться, но делать нечего, в конце концов, ему пришлось вернуться в Новгород, чтобы закончить обучение в университете и сдать экзамен на звание присяжного поверенного[59]. Кира на него не обиделась, она и сама была человеком долга, но переписка не заменяет живого общения – в особенности постельного, и к следующей их встрече, произошедшей летом сорокового года, она к Борису уже окончательно охладела. Они, разумеется, переспали еще разок – по старой памяти, так сказать, но отношений это не вернуло, тем более что Кира вскоре выпустилась из училища.

Они виделись затем еще пару раз в Новгороде, но уже без близости. А вскоре Кира убыла на Греко-турецкую войну, и на этом, собственно, все. Расстались спокойно, без драм. Потому, наверное, и встретились теперь, спустя десять лет, без напряжения и «темных» чувств. Скорее, как старые друзья, чем как бывшие любовники…

* * *

Вот ведь как бывает: после встречи с родными Кира осталась с тяжелым сердцем и смятенной душой, а поболтала накоротке в гостиничном баре с Борисом, который ей давно уже никто и уж точно не любовь всей ее жизни, и после пары бокалов коньяка пришла в себя. Полностью. Словно ничего и не было. И мысли тяжелые, что характерно, ушли в небытие, и чувства как-то сразу поутихли. Очень удачно он ей подвернулся под руку, уместно и вовремя.

Кира посидела с господами правоведами чуть больше получаса, выпила, но немного, выкурила пару папирос и, оттаяв душой, с легким сердцем отправилась домой, если, конечно, можно назвать домом дворец князей Курбских.

«Дом-то он дом, – поправила она себя, проходя через анфиладу изысканно декорированных залов, – но вряд ли мой!»

Яков ждал ее в спальне, но, судя по всему, еще не ложился. Сидел в кресле, читал газеты и курил.

– Извини! – сказала Кира, входя. – Под-задержалась. Но не специально.

– Пустяки! – пыхнул Яков папиросой. – Примешь душ или сразу баиньки?

– Размечтался! – усмехнулась в ответ Кира. – Я иду принимать ванну, и ты, поручик, со мной. Если хочешь, конечно, – поспешила «сбавить обороты», испугавшись, что перегнула палку.

А ну как ему не в удовольствие рассматривать ее мослы? Да и командный тон… Может быть, ему не нравятся доминирующие женщины?

– Определись, Кира, – предложил Яков, улыбнувшись, – ты чего хочешь, чтобы я с тобой пошел или чтобы нет?

– Ну, если не сочтешь за наглость и распущенность, хотелось бы разделить ванну на двоих.

– Так бы и говорила! – встал он из кресла, отбросив газету на козетку, стоящую в изножье кровати.

– Так и говорю!

Сказано – сделано, и буквально через десять минут они оба сидели уже в горячей воде.

– Как прошло? – спросил Яков, оторвавшись от ее губ.

– Ожидаемо, – лаконично ответила Кира, удобнее устраиваясь у него на коленях.

– Кстати об ожидаемом… – Яков нагнулся и осторожно, можно сказать, ласково поцеловал ее в ключицу.

– Возбуждает, – признала Кира.

– Ну, тогда о неожиданном, – хмыкнул мужчина, прервав затянувшийся поцелуй. – Вечером прибыл фельдъегерь из Военного министерства. Тебе приказано явиться завтра в десять утра в приемную генерал-лейтенанта Мысковского, начальника управления кадров штаба ВВС.

– Зачем? – не поняла Кира. – Увольняют или наоборот? И потом, как он узнал, что я в Новгороде?

– Вот и я в недоумении…

– Одну меня?

– Так точно, комэск!

– Не было печали! – вздохнула Кира, она даже представить себе не могла причину вызова на такую «высоту». Генерал-лейтенант Мысковский? Заместитель начштаба по кадрам? Как ни крути, не ее уровень! Зачем, вообще, она могла понадобиться такой большой шишке? Уволить ее мог бы и кто-нибудь попроще…

– Не спеши печалиться, – успокоил ее Яков. – Вдруг что-нибудь хорошее?

– Серьезно? – удивилась Кира. – Ты в это веришь?

– Я на это надеюсь! – улыбнулся Яков, привлекая ее к себе.

На том и порешили, разом перейдя от слов к делу. И, следует признать, это снова вышло у них так, что Кира потом минут десять не могла перевести дух. Яков, впрочем, тоже. Ему даже хуже пришлось. Мужчины, они же никогда не сравнятся с женщинами в выносливости…

* * *

Кира в Центральном командовании ВВС никогда прежде не бывала, ни до войны, когда оно являлось Главным управлением Генерального Штаба, ни после ее начала. Не было нужды, да и уровень не тот: кто она и кто они! И вот сподобилась, впервые оказавшись на авиационном олимпе, разместившемся – по случаю военного времени – в комплексе зданий Агрономического училища.

Предъявив документы на двух разных постах, она прошла в тяжеловесное, покрытое желтой штукатуркой главное здание, поднялась, следуя указателям, на третий этаж и оказалась, наконец, в приемной начальника Кадрового управления.

Представилась секретарю в равном с нею звании и приготовилась ждать, поскольку небожители, если и нисходят к простым смертным, то только изредка и уж точно – не сразу. Однако ждать пришлось, если верить настенным часам, всего одиннадцать минут. Просто забег на короткую дистанцию вместо ожидаемого марафона. Кира такому развитию событий удивилась, но вслух, естественно, ничего не сказала, даже лицом не дрогнула. Оправила мундир, вошла в кабинет, прошла к письменному столу, представилась по форме и, следуя разрешению, села, наконец, на стул для посетителей. Жесткий, с высокой спинкой – ей под стать, другим же, скорее всего, сидеть на таком стуле было некомфортно.

– Рад с вами познакомиться, Кира Дмитриевна, – генерал, немолодой, одутловатый и какой-то болезненно-блеклый, технически улыбнулся, сверкнув стеклами старомодного пенсне, и, положив на стол перед собой некую папку, развязал на ней черные тесемки. – Как вы, возможно, догадываетесь, Кира Дмитриевна, это ваше личное дело, и мне, с