Парасомния - Д. В. Ковальски

в доме, я стрелял, но, думаю, не попал в них…

– В целом все складывается неплохо, мы подождем здесь, пока не прибудет Норман Брукс.

– Но я думал, они в доме?!

– Я тоже так думал, однако особняк пустует, если, конечно, не считать банду.

– Почему вы так решили?

– У них произошел разлад… Скольких людей мы видели с крыши?

– Пять или шесть, было сложно разглядеть.

– Я видел шесть. Одного мы связали, еще с тремя мы встретились здесь. Одного вынесли на плече, еще один, скорее всего мертвый, остался внутри.

– Тогда стоит взять под наблюдение основную дверь.

– Мне не кажется, что они сбегут, бросив своих. Ты наблюдай за телом на крыльце и сообщи, если что-то начнет происходить.

Оливер проверил барабан своего револьвера и поднялся над кустом. На крыльце лежал парень, и если бы не дождь и не плохой сон он, возможно, узнал бы в нем того самого доктора, что прибыл несколько дней назад лечить дочь Нормана Брукса. И тогда бы он бросился к нему, оттащил в кусты и оказал первую помощь, но Оливер Хилл, сержант из Лондона, лишь наблюдал.

6

До встречи с Норманом Гарп брался за любую работу, лишь бы платили. С детства он отличался от своих сверстников крупным и хорошо сложенным телом. Силы и выносливости ему досталось сполна. В четырнадцать он легко справлялся с работой лесорубов, от которой под конец дня валились здоровые мужики. Став немного старше, он заработал доверие важных людей. Шарп никогда не задавал вопросов и всегда отвечал за свои слова. Его не волновали последствия его действий. Все, что заботило, так это плата за труды и честная сделка. Первые накопления он отдал женщине, которая его вырастила. Он не называл ее матерью, потому что знал, что его подкинули. Но был ей благодарен за то, что в тяжелый год она его не бросила и не утопила в бочке. Каждый месяц он отправлял ей все свои сбережения, оставив себе лишь крохи, а после ее кончины помогал ее дочери. Она была чуть младше Гарпа и недурна внешне. Иногда Гарпа посещала мысль, что он ей симпатичен, но Гарп не представлял себя в роли мужа или тем более отца.

Его репутация росла с каждым днем. Любому могли понадобиться услуги такого специалиста. Нередко его клиентами становились и бандиты, и предприниматели. От обычной физической работы к двадцати годам Гарп перешел к заказным убийствам и охране людей. Бывали случаи, когда он по заказу убивал того, кого в прошлом месяце старался сберечь. Убийство человека давалось ему легко, Гарп не испытывал никаких эмоций и угрызений совести. Он понимал, что все это естественно и рано или поздно, но он тоже умрет, так к чему вся эта драма.

В тридцать его имя стало внушать страх, он стал живой легендой, которой пугали должников. Но с возросшей популярностью выросла и его цена. Гарп не оставлял следов, не щадил свидетелей, его невозможно было перекупить. Но, как любой живой человек, он имел слабость. Он любил азартные игры. И хотя Гарп играл редко, а проигрывал еще реже, люди этим пользовались. Когда не хватало нужной суммы на его услуги, можно было обыграть Гарпа в карты, и тогда он брался за дело. Удавалось это лишь трем людям. Первые два были случайностью. Одному Гарп заплатил, для второго убил соседа ради куска земли.

Третий раз Гарп проиграл, когда ему было под сорок. Точного возраста никто не знал, да и Гарп счет своим годам не вел. Тогда они играли на убийство очень важной персоны. И, вопреки своей удаче и хорошим картам, Гарп проиграл. Он взял бумагу с именем и развернул ее: «Норман Брукс».

– Неделя… – ответил Гарп.

– Нет, пока его время не пришло, я тебе скажу, когда, а пока будь с ним рядом, стань тем, кому он доверит свою жизнь и свои тайны.

– Это слишком долго, я так не работаю.

– К твоему карточному долгу мы накинем золота, назови лишь цену…

Норман Брукс сидел на заднем дворе вместе с Самантой. Срок подходил, и по всем прогнозам в следующем месяце они наконец должны были стать родителями. Солнце плавно садилось, окрашивая в красный линию горизонта. Тени медленно росли, поглощая светлые участки. Вечер выдался теплым, и все окружение располагало к хорошему настроению. Однако Нормана что-то тяготило. Саманта видела переживания у того на лице. Она видела, что ее супруга одолевают нехорошие мысли.

– Норман, что тебя тревожит? – Саманта не выдержала тишины.

– Внутри меня растет тревога, но я не могу найти причину…

– Это как?

– Я сам не понимаю, но чувствую, что-то должно произойти, хотя не знаю, что.

Дворецкий прервал беседу, позвав Нормана Брукса в кабинет. Саманта хотела отправиться с ним, но Норман вежливо попросил ее остаться.

– Джонатан, дорогу я знаю, прошу, останься с Самантой.

– Как скажете, сэр.

Норман вошел в кабинет. На одном из кресел сидел мужчина средних лет, не сводя глаз с картины на стене. Внутреннее беспокойство нарасиало: неужели гость принес дурные вести?

– Норман Брукс, чем могу быть полезен?

– Я пришел за оплатой своих услуг…

– Услуг? – переспросил Норман – За что же я вам должен?

– Вам знаком Ситч со своей шайкой?

– Мистер Веркес? Да, на прошлой неделе предлагали выкупить мою фабрику…

– Они вас больше беспокоить не будут.

– Я не просил… – замешкался Норман, до него дошло, с кем он говорил.

– Я знаю, они просили меня вас убить, – Гарп посмотрел на Нормана, – но допустили ошибку.

Ситч Веркес сидел напротив Гарпа и улыбался. Все складывалось удачно. Он знал, что Гарп может отказаться от награды, но карточный долг он никогда не нарушал. Обыграть его было трудно, даже с учетом того, что в манжетах он заранее приготовил нужные карты.

– Так что, по рукам? – Ситч протянул ладонь.

Гарп посмотрел ему в глаза, затем перевел взгляд на руку, после чего схватил ее и притянул к себе. Второй рукой он вытащил из манжета спрятанную карту.

– Ты обманул меня, Ситч? Зря…

Гарп согнул кисть Ситча к предплечью, от чего его рука затрещала, а затем сломалась. Следом он врезал ему в лицо. Брызнула кровь. Никто не вмешивался, все ценили свои жизни и прекрасно понимали, с кем имеют дело. Ситч лежал, свернувшись клубочком, прижимая правую руку к груди, и плакал. Он знал, что допустил ошибку и плата за