Опасные игры - Карина Хэлли

Мы пели до самого Нидлса. Было приятно представлять себе, что мы просто путешествуем на машине, слушаем музыку и спорим, кому какую гадость сожрать. Это казалось непринуждённым, как наши свидания, как наша давняя дружба. Но, как пели Моссхарт и Уайт, всё это оказалось ложью. И было слишком поздно обратить эту ложь во что-то ещё.

Мы добрались до глуши, в которой не было ничего, кроме общественного туалета, знавшего лучшие времена, полоски бурой травы и столиков для пикника, отделённых оградой от голой пустоши за ними.

– Мне нужно вытянуть ноги, – сказала я, выбралась из машины и, заложив руки за голову, побрела к столикам. Солнце стояло уже не так высоко, но всё-таки было жарко, как в аду. Я посмотрела, нет ли сообщений от дяди Джима. Их не было. Ну вот, теперь я начала беспокоиться.

– Что не так? – спросил Кэмден, подходя ко мне. Вид у него был серьёзный и сосредоточенный, как у сексапильного ботаника – такие редко встречаются в природе. Я выпрямила спину, убрала телефон на место.

– Почему ты решил, будто что-то не так?

Уголок его рта дёрнулся.

– Не считая совершенно очевидного?

– Дядя Джим не отвечает на сообщения, – тихо сказала я.

Кэмден подошёл ко мне, крепко сжал мою руку. Увидев, как блеснули его глаза за очками, я вновь ненадолго вернулась в школьные годы.

– С ним всё будет в порядке.

– Откуда ты знаешь? Обычно он отвечает сразу.

– Я ничего не знаю. Но я предпочитаю верить, что с ним всё будет в порядке, потому что, как бы эгоистично это ни звучало, мы сейчас должны беспокоиться о себе. Если мы погибнем, о нём некому будет волноваться.

– Тебе страшно? – спросила я.

– Я схожу с ума от ужаса, Элли, – честно признался Кэмден. Он казался решительным и уверенным – татуировки кому хочешь придадут уверенный вид – но я знала, это не так.

– Я тоже.

– Может быть, мы боимся одного и того же.

– Тебе стоит бояться тех, чьи деньги ты украл, а не Хавьера. Если он нас поймает, наши пути разойдутся. Ему нужна только я, и я сделаю что угодно, чтобы тебя в это не вмешивать.

Он задумчиво погладил подбородок.

– Я был уверен, что нет.

– Хочешь – не верь, но я никогда так не поступаю.

– Ну, я уже давно не видел машин, не говоря уже о конкретной машине. Думаю, можно понять, что он не едет за нами. Может, всё же расскажешь, куда мы направляемся?

– В Лафлин, штат Невада, – ответила я, решив довериться ему хотя бы немного. Его мобильный был у меня, и я следила за ним зорко, как ястреб. Высвободив руку из его ладони, я побрела обратно в машину. Кэмден пошёл за мной.

– Будем играть в карты[17]?

– Угу. Постарайся не ставить на карту свой дом.

Курортный комплекс с казино, куда мы отправлялись, находился на границе Невады с Калифорнией и Аризоной. Не слишком пафосный, просто сетевой курортный комплекс, каких в Неваде очень много. Но атмосфера здесь была приятная. Сюда приезжали даже семьи с детьми, привлечённые сверкающим бассейном и могучей рекой Колорадо, протекавшей мимо частного пляжа. К тому же ставки были довольно высокими. Два обычных человека двадцати с лишним лет могли выиграть приличную сумму.

Лично мы не собирались вообще ничего выигрывать. Даже наоборот, собирались проиграть. Но это был хороший ход, чтобы отмыть деньги Кэмдена. Он мог оставить у себя наличку, но это было очень рискованно и опасно. Если он хотел вновь стать добропорядочным гражданином, лучше всего было положить их на счёт в банке.

Заказав скромный номер, мы собирались положить пять тысяч наличными на электронную карту. В небольших казино наподобие этого могли бы задать вопрос, увидев такую сумму, но это не значило, что никто так не поступал. Мы немного поиграли бы, проиграли долларов сто – это достаточно легко – а потом забрали бы остальное. Получили бы чек, отнесли в банк как выигрыш в казино. Вот и всё, деньги очищены. Повторить несколько раз.

– Уверена, что это сработает? – спросил Кэмден, когда мы, закрыв за собой дверь отеля, брели по тёмному коридору. Официально здесь запрещалось курить, но на деле разило многолетним въевшимся никотином. Достаточно было лизнуть эти стены, чтобы как следует накуриться.

– Сработает, – ответила я. – Тысячу раз так делала.

– И когда ты была тут в последний раз? Ты всего пять лет как достигла совершеннолетия.

Я подмигнула ему.

– Мне было девятнадцать, когда я уехала из Калифорнии и по пути заглянула сюда. А что касается возраста, бывают поддельные паспорта, как тебе известно, Коннор Маллой.

– Я не Коннор Маллой, пока не получил свой документ, – заметил он.

– Как только я пойму, где мы будем на следующей неделе, ты получишь свой чёртов документ, – ответила я.

Спустившись в лифте на первый этаж, мы были оглушены звуками казино: пищанием, дребезжанием, звоном, скрежетом рычагов старых автоматов, стуком по кнопкам новых. Мимо нас прошла официантка, неся поднос со стаканами, в которых при каждом её шаге подпрыгивали кусочки льда. Кэмден взял один стакан, протянул женщине доллар.

– Мне это нужно, – сказал он, прежде чем залпом опрокинуть полстакана. Нам обоим требовалось выпить, и не один стакан. Но всему свой черёд.

Мы подошли к кассе, я улыбнулась маленькой круглолицей азиатке.

– Добрый день. Мне хотелось бы положить деньги на карту, – краем глаза я заметила имя на её бейджике: Кэмми. Вынула из кошелька хрустящие бумажки. Девушка обвела взглядом деньги, меня, Кэмдена, снова деньги.

– Здесь пять тысяч, – сказала я. – Спасибо Господу за алименты.

Я думала, она улыбнётся, но не тут-то было.

– Я сейчас вернусь, – отрезала она и куда-то скрылась с моими деньгами. Ну хорошо, нашими.

Кэмден наклонился ко мне и прошептал на ухо:

– Что-то пошло не по плану?

Я медленно повернула голову, едва не вздрогнув, когда его губы коснулись моего уха.

– Некоторые люди подозрительнее других. Так бывает.

Кэмми вернулась с худым, лысеющим мужчиной, обладателем очень пышных седых усов. Очевидно, управляющим.

– Добрый день, мисс, – сказал мужчина, облокотившись на решётку, отделявшую его от посетителей. Кэмми, скрестив руки на груди, не сводила с него глаз. – Могу я увидеть ваш паспорт?

Никакого права спрашивать мои документы на этом этапе у него не было. Предъявить их полагалось только в том случае, когда посетитель выиграл больше десяти тысяч долларов. Но спорить я не собиралась. Моего имени, записанного в этом паспорте, никто не знал, а где я взяла деньги – их не касалось.