Лето злых духов Убумэ - Нацухико Кёгоку

– Но если все именно так, то толкование снов и все в этом роде – не более чем обыкновенное надувательство.

– На самом деле это не так. Интерпретация снов может быть очень точной, особенно если она проведена с надлежащей тщательностью. Но если ты имеешь в виду предсказания будущего, то в таком случае, используешь ли ты для этого сны или нет, – все это вздор. Ну, возможно, за исключением некоторых астрологических прогнозов. Кстати, почему большинство животных закрывают глаза, когда спят?

– Возможно, потому, что количество информации, которую они получают посредством зрения, гораздо больше, чем от других органов чувств, и она более сложна для обработки и интерпретации? – предположила Ацуко.

– Да, верно. Как вы помните из нашего разговора о постепенной смерти, можно представить, что наши внутренние органы – это самостоятельные живые организмы. То же относится к нашим глазам и зрительным нервам. Они продолжают проводить в мозг информацию вне зависимости от того, хотите вы этого или нет, пока не окажутся разобщены с внешним миром. Но даже после этого останутся сложности, потому что они продолжат функционировать, даже будучи отделенными от реальности…

– И поэтому мы видим сны?

– Именно. Конечно, в снах присутствуют также звуки, запахи и вкусы, но все же визуальная составляющая в них играет центральную роль. Это происходит потому, что нос, уши и кожа также продолжают проводить информацию во время сна. Невозможно закрыть свои уши так же, как можно закрыть глаза.

Это я уже где-то слышал.

Я испытал странное чувство дежавю – и почти тотчас вспомнил, что то же самое сегодня днем говорил Энокидзу.

– Собственно говоря, – продолжал Кёгокудо, – остальные органы чувств сравнительно более древние, чем зрение, так что, полагаю, по этой причине мозгу не требуется прилагать так много усилий, чтобы обрабатывать поступающую от них информацию.

– То есть другие органы чувств появились в эволюции раньше?

– Да. Но как ты думаешь, что произойдет, если, видя сон, ты внезапно откроешь глаза?

– Наверное, я испытаю замешательство.

– Да, пожалуй. Но представь, что ты смотришь пленочный кинофильм – которые раньше еще называли «движущейся фотографией» – в кинотеатре, и вдруг кинотеатр вокруг тебя неожиданно растворяется в воздухе – что случится тогда? Вот в чем вопрос.

– Ну, я больше не смогу смотреть фильм. Невозможно смотреть пленочный кинофильм при включенном свете.

– Верно. Потому что образы реального мира сильнее и ярче тех, что запечатлены на кинопленке. Точно так же реальность затмевает образы, созданные во внутреннем мире. Все равно как солнце, которое днем делает звезды невидимыми. Очевидно, поэтому животные выбирают для сна ночь – потому что ночью меньше света. Ночью они, даже если откроют глаза посреди сна, почти ничего не увидят. Кстати, Сэкигути-кун, можешь ли ты назвать что-нибудь еще, что по своему устройству очень похоже на сон, как я его только что описал?

– Ты… снова говоришь об иллюзорных реальностях, верно?

– Да, точно. Получается, что сны и воображаемые реальности, за исключением одного ключевого различия, необыкновенно похожи. И те и другие включают вещи, которых не существует, и события, которые не происходили, но входят в область сознания в форме, совершенно не отличимой от той, которую в сознании принимает реальность. И сны, и иллюзорная реальность происходят из одного источника – нашей памяти. Но может ли твое сознание точно и безошибочно отличить их от настоящей реальности? Сны отличаются от иллюзорной реальности тем, что от них ты можешь проснуться и найти из них обратный путь в реальность.

– Поэтому большинство призраков и чудовищ являются людям ночью, когда меньше света?

По-видимому, благодаря полученному днем тревожному опыту я мог наконец следить за ходом его рассуждений. Однако мне было интересно, что из всего этого понимала Ацуко Тюдзэндзи.

Кёгокудо кивнул.

– Итак, нужно, чтобы ты сейчас хорошенько припомнил все про устройство снов – иначе запутаешься.

Сказав это, он молча повернулся к своей сестре, чтобы та налила ему еще одну чашку чая.

– Зачем? Ты хочешь сказать, что сны все же имеют какой-то реальный смысл?

– Если мы согласимся с тем, что память не хранится в мозге, но является свойством материи как таковой, тогда нетрудно представить, что наши воспоминания как бы просачиваются в воздух, землю под нашими ногами и другую окружающую нас материю.

– То есть мои мысли в какой-то форме перетекают к тебе и к Ацуко-тян? Как это может быть… я ведь совершенно не представляю, о чем вы думаете!

– Разумеется.

– Но, Кёгокудо, разве ты сам себе не противоречишь? Ты ведь недавно сказал, что чтение мыслей – это чепуха и вздор!

– Да, это чепуха, – мой друг вздохнул. – То, что мы обычно называем «душой», «разумом» или «мышлением», – это в действительности сознание. Сознание, которое рождается в процессе взаимодействия души человека и его мозга. Я же говорю о воспоминаниях, а вовсе не о сознании. Сознание другого человека, возникающее в процессе взаимодействия между мозгом другого человека и душой другого человека, невозможно увидеть со стороны.

– Так, значит, никакого чтения мыслей…

– Но, старший братик, что произойдет, если воспоминания человека «просочатся наружу»? – спросила Ацуко.

– Наш мозг воспримет эти пролившиеся наружу чужие воспоминания и воссоздаст их в сознании. Однако, как и в случае со снами и с пленочным кинофильмом…

– А-а, я поняла! Мы не можем увидеть их в сиянии реального мира. Он слишком яркий.

– Да, не можем; но мы можем почувствовать их. Это все равно как ощущать чье-то присутствие, не видя его. Мы называем это «предчувствиями». Это не то, что можно доказать физически, но у всех нас есть подобный опыт. Теперь представим себе человека, который получает крайне малое количество информации от своих глаз. Когда все вокруг него погружено в темноту, что он увидит на киноэкране?

– Так, значит, Энокидзу…

– Да, ты все правильно понял. От него столько хлопот… Он смотрит на человеческие воспоминания и восстанавливает их.

Наконец Кёгокудо пришел к заключению, абсолютно противоречащему здравому смыслу.

С этим нелегко было сразу согласиться. Это настолько не вписывалось в мои узкие представления о здравом смысле и общепринятых фактах, что казалось мне ненамного достовернее и убедительнее спиритуализма и экстрасенсорных способностей.

– Невероятно! – выдохнула Ацуко. – Так получается, что Энокидзу-сан не читает чужие воспоминания, он их видит?

– Верно. Как я уже много раз повторял, бо́льшая часть того, что содержится в памяти, никогда не достигает области сознания. Взять, к примеру, тебя, Сэкигути-кун: ты постоянно все забываешь. Когда твой мозг пытается воспроизвести какое-нибудь воспоминание, то происходит сбой, не позволяющий этому воспоминанию войти в твое сознание. Большинство потерянных вещей были потеряны тем самым человеком, который их ищет, так что мозг человека прекрасно знает, где лежат очки для чтения, – просто он не может получить эту информацию там, где она должна храниться.