Инквизитор - Борис Вячеславович Конофальский

— У-у-у… прям как моя жена, — пробурчал слуга, поворачиваясь на бок.

Волков лег, огонь в камине догорел, было тепло.

«Как бы заснуть-то, а то вставать уже скоро, — размышлял он, — главное — не вспоминать эту бабу». И тут, где-то совсем рядом, заорал первый петух.

«Ну вот, можно уже не ложиться», — солдат вздохнул.

— Господин, господин, вставайте, ну, завтрак на столе, кони осёдланы, стоят, бабки уже, вон, в церкву пошли. Поедем мы сегодня в монастырь? И сержант вас спрашивает.

У аббата было много дел. У солдата тоже, но дела аббата, видимо, были важнее, и поэтому солдат терпеливо ждал, пока тот освободится. Он давно уже передал письмо отца Виталия и сидел в приемной на черной, древней лавке. Наконец, тяжелая дверь отворилась и молодой, лысый монах, войдя, произнес:

— Отец Матвей просит вас.

Солдат вошел в большую обеденную залу. Света здесь было немного, потолки черны, закопчены, столы и лавки старые, тяжелые. На одном из столов лежали большие листы, на них были планы и чертежи. Рядом сидел немолодой уже монах, на его груди, на простой веревке, висел деревянный крест. Монах был почти лыс, он встал, улыбнулся, сделал шаг навстречу. Совсем не стариковские глаза глядели на солдата, пытливые и внимательные. Монах подал руку, Волков коротко поклонился, взял руку монаха и поцеловал.

— Рад, действительно рад видеть вас, доблестный воин, победитель дезертиров и новый коннетабль Рютте. Отец Виталий пишет о вас в превосходных формах.

— Как бы он меня не переоценил. Он слишком добрый человек.

— Верно, верно, он у нас такой.

— Вы знаете, о чём я хотел вас попросить? — сказал Волков.

— Знаю, — ответил аббат — Но я вам откажу.

Солдат растерялся, даже опешил, он никак не ожидал такого быстрого отказа.

— То есть… Я просто хотел, чтоб в феоде Рютте… я просто хочу в Рютте навести порядок.

— Там не будет порядка, пока сам сеньор и есть беспорядок.

Солдат смотрел на него непонимающе.

— Да, да, сын мой. Ваш наниматель вздорный пьяница, задира и дуэлянт. Жадный человек, дерущий со своих холопов последнее, — монах вздохнул. — Люди его — самые бедные в графстве, стыдно сказать, но настоятель прихода в Рютте — просто нищий. Вы ведь видели отца Виталия?

— Видел, он мне показался отзывчивым и понимающим.

— Добрейший человек. Он сам чинил крышу в приходе с добрыми людьми, которым ему нечем было заплатить.

— Мне казалось, что моя затея — богоугодное дело, — произнес солдат. — Может, его люди так бедны, потому что нет порядка в земле его?

— Именно, именно. Я звал его приехать поговорить многократно. Он не явился. Я не гордец, я поехал к нему, он меня не принял. Я не гордец, я поехал к нему еще раз, а он демонстративно уехал на охоту. Он не хотел говорить со мной, потому что знает, что грешен, и не хочет каяться.

— И все-таки, я думаю, хороший аудит улучшит положение людей в феоде.

— И я так думаю. Точно так же, как вы. Но, полагаю, что начинать нужно с головы, сын мой. Пусть фон Рютте сам приедет, я хочу, чтобы этот задира поговорил со мной. Просто поговорил.

— Странно, — вздохнул солдат. — А мне один поп говорил, что церковь всегда будет поддерживать богоугодные дела, не выставляя предварительных условий.

— Сын мой, — аббат усмехнулся, — стоя баталию против кавалерийской атаки, чтобы вы раздали своим войнам: мечи или пики?

— Конечно, пики.

— Вы знаете наверняка?

— Конечно. Я сам стоял в таких баталиях.

— А я знаю наверняка, что такое богоугодное дело, и я бы дал вам четырех грамотных и знающих толк в хозяйстве братьев. Несмотря на то, что я затеял большую стройку, и они мне самому очень нужны. Но, пока барон не приедет, я вам их не дам.

— Я поговорю с бароном.

— Поговорите-поговорите, но не думаю, что у вас получился. Барон упрямее, чем любой баран в графстве.

Солдат посмотрел пристально и произнес:

— Мне кажется, вы его не очень любите.

— Его не любят все, кто его знает, а мне не любить не позволяет Господь. Так что, наоборот, я всем сердцем жду его.

— Его, что, все не любят?

— Ну, как вам сказать, ровно год назад он остановил в своих землях барона из соседнего графства, предложил ему отобедать. Тот отказался, сославшись на спешку, и тогда наш фон Рютте в порыве гостеприимства зарубил его коня. Сын того барона возмутился, за что фон Рютте вызвал его на поединок и тяжко ранил бедного юношу, оставив его без глаза. Дело закончилось бы войной, если б не наш добрый граф, царствие ему небесной. Ну, а с нашими баронами фон Рютте перессорился давно и со всеми.

— Теперь мне все ясно, — сказал солдат.

— Кстати, а как ваши раны?

— Ваши медики — волшебники, творят волшебство. С каждым днем чувствую себя всё лучше и лучше.

— Не волшебство, — аббат поднял палец, — а божий промысел, сын мой, божий промысел. В общем, я жду фон Рютте у себя, пусть приедет.

Солдат понял, что аудиенция закончилась, поклонился и вышел. Сразу решил пойти к лекарю. Старшего лекаря не было, и его принял юный брат Ипполит. Он смотрел и плечо, и ногу и остался доволен состоянием ран. После этого солдат и Ёган покинули монастырь.

Теплый ветер рвал тучи, иногда на минуту появлялось синее небо. Дождя не было вовсе. Волков ехал мимо замка госпожи Анны. Конечно, это был не замок, в военном понимании этого слова. Слишком низкая и тонкая стена, да и сам маленький. Ворота скорее красивые, чем крепкие, окна в донжоне огромные, да еще и застекленные. Оборонять такой замок занятие бессмысленное. Не замок, а пряник. Солдат отвел глаза, и тут же забыл про замок фрау Анны, и думал о том, что аудит ему придется проводить самому, а он ничего не знал про устройство феода.

— Нет, ничего не выйдет, — сказал он вслух.

— Чего не выйдет? — Поинтересовался Ёган.

— Где взять нового управляющего для фон Рютте?

— Почём же я знаю? Вот, старосты, к примеру, они из наших, деревенских, только грамотные. А вот откуда брать управляющих мне неизвестно. Из города, наверное.

Солдат вздохнул. Он размышлял о том, как уговорить упрямого фон Рютте съездить к упрямому аббату, иначе ему грозило застрять тут надолго. Так они и ехали, беззаботный Ёган и озабоченный солдат, пока Ёган не сказал:

— А вон и Клаус со стражниками.

— Где? — Спросил Волков.

— Да вон же. По кустам лазят справа от дороги.

Волков пригляделся и действительно увидел людей:

— Ну и