Могильщик кукол - Петра Хаммесфар

Однако это еще не все. Что делал Дитер после того, как помог полиции в поимке Клауса и Эдди? Молодой человек, который ничего в принципе для себя не получил, хвастался ли он, например, своим доблестным поступком? Нет, нисколько.

— Он появился здесь на утреннюю кружку пива, — приглушенным голосом продолжал Вольфганг Рупольд. — Далеко не в настроении победителя постоял у стойки и опрокинул несколько кружек. К этому моменту оба парня давно сидели на допросе, снаружи уже несколько часов проходили розыски. Он знал, по какому поводу. Но ни разу об этом даже не поговорил с родителями. Бруно и Рената были просто огорошены, узнав, что он совершил. И теперь я спрашиваю тебя, Якоб, только между нами, по секрету: «Разве человек с чистой совестью так себя ведет?»

Якоб пожал плечами:

— Ну, не знаю. А был бы ты в настроении победителя, если бы у тебя из-под носа увели девушку, а потом она пропала?

Вольфганг Рупольд осторожно покачал головой и продолжал тихо говорить, теперь о подозрении, возникшем из-за того, что в воскресенье Бруно перед кафе Рюттгерс ударил по лицу свою жену. Некоторые наблюдали сцену, но в чем дело, не знал никто. Вроде бы вначале шел разговор о Дитере. И всю неделю его в деревне никто не видел.

— Тоже странно, не находишь? — спросил Вольфганг Рупольд. — По воскресеньям он обычно всегда заявляется сюда пропустить утреннюю кружку пива. И никогда не пропускает собрание союза стрелков. Но после того, как пропала девушка Йенсен, его не видно. Я видел его в прошлое воскресенье, и, судя по его лицу, Якоб, накануне он получил крепкую взбучку. Ничего особенного, но поверь мне, в этих делах я знаю толк.

Даже не касаясь этих обстоятельств, если рассматривать обоих парней в качестве подозреваемых, Вольфганг Рупольд дал бы Бену преимущество перед Дитером Клоем. Он знает обоих. Время от времени в воскресенье вечером, после прогулки с сыном по полям, Якоб заходил с ним в трактир на кружечку пива. Бен становился у стойки, потягивал с сияющим лицом колу, заказанную для него Якобом, хитро хихикал, когда пузырьки углекислоты попадали в нос. Миролюбивый, как херувим возле трона Бога, — таким считал его Вольфганг Рупольд.

Дитер Клой, напротив, был известный пройдоха. Парень пошел по стопам отца, а тот в молодые годы постоянно безобразничал, и даже сегодня с ним приходится обращаться с известной осторожностью. Хотя Вольфганг Рупольд и переехал в деревню только после самоубийства двоюродного брата, но хорошо знает, что Бруно Клой в октябре 69-го года чуть не изнасиловал мать Марлены Йенсен, а в августе 80-го года настойчивыми уговорами, вполне вероятно, склонил молодую артистку цирка к нежности, а затем заставил замолчать.

Кто поручится головой, что Дитер не применяет те же методы, что и отец? Кто сможет исключить, что Дитер Клой не поехал той ночью вслед за Клаусом, Эдди и Марленой Йенсен и не подобрал девушку, как неделю спустя Каролу Юнгер? Дитер мог вообразить, что таким образом выставит себя героем в ее глазах и в благодарность за спасение получит желаемую награду. И если Марлена выказала к нему пренебрежение, он мог взять ее силой, а потом попытаться свалить вину на Клауса и Эдди. И проделать все это дьявольски хитроумным способом.

— А что говорит полиция по этому поводу? — спросил Якоб.

Этого Вольфганг Рупольд не знал. Он считал, что полиция до сих пор ничего не знает о том, что говорят в деревне. О Дитере Клое сплетничали тихо, прикрывая рот рукой. Никто не хотел проболтаться и тем самым возможно все-таки невиновного поставить в затруднительное положение. Тем более никто не хотел связываться с Бруно. Это были только слухи.

Еще ходили слухи об Альберте Крессманне. Благодаря Tee каждый в деревне знал, что известной ночью Альберт сначала доставил домой Аннету Лесслер, а затем вернулся в Лоберг. И Хайнц Люкка был не единственный, кому Альберт сказал, что как-нибудь охотно поиграл бы в прятки с маленькой кузиной Аннеты.

— По времени он мог там оказаться, — считал Вольфганг Рупольд. — Альберт заходил сюда еще ночью, примерно в 12.30. В выходные, возвращаясь из Лоберга, он в большинстве случаев забирает Рихарда. Но в ту субботу он очень торопился, только заглянул на минуту и сказал, чтобы Рихард заказал для себя такси, так как ему нужно еще кое-что доделать.

Вольфганг Рупольд многозначительно ухмыльнулся и с важностью повторил:

— Нужно еще кое-что доделать. Чтобы добраться до дискотеки, ему потребовалось бы менее десяти минут. Однако он утверждал, что там он был в начале второго и дочь Эриха уже не застал. Как ни странно, его, однако, видели с ней. Младший сын Тони фон Бурга… как его зовут?

— Винфред, — подсказал ему Якоб.

— Точно, — подтвердил Вольфганг Рупольд. — Винфред фон Бург тоже был на дискотеке. Он видел, как Альберт приехал и даже разговаривал с дочерью Эриха. Но только совсем недолго. Затем она ушла с дискотеки с парнями из Лоберга. И через несколько секунд Альберт тоже исчез.

— И что ты об этом думаешь? — спросил Якоб.

Вольфганг Рупольд пожал плечами:

— Что тут можно думать? Если это был Дитер, он разгуливает на свободе. Если Альберт поиграл с Марленой в прятки, то хорошо ее запрятал. Ничего ведь не нашли. Вот что я думаю.

И Якоб во вновь накатившем приступе тоски подумал, что если это был не Дитер, не Альберт, а также не Клаус с Эдди, то остается другой, разгуливающий на свободе. Каждую ночь. И если этот другой не может контролировать себя, он будет снова и снова делать это, каждый раз, как только представится случай. И Бен… Если речь шла о том, чтобы что-нибудь спрятать, он был, вероятно, много искуснее, чем Альберт Крессманн.

Снова что-то случилось, подумал Якоб, Труда уже несколько дней так странно себя ведет. Каждый раз, когда ей есть что скрывать, она ведет себя так. И если ей только намекнут на сына, то сразу превращается в фурию. Она никому не даст его в обиду. Однако знает ли она наверняка, чем он занимается вне дома? Она не может этого знать.

Якоб непроизвольно кивнул. В его кивке Вольфганг Рупольд увидел подтверждение собственных мыслей и обратился к другому гостю. А Якоб увидел в своей кружке пива между крохотными, белыми с сероватым оттенком косточками и плесневеющими картофелинами плавающий грязный, некогда голубого цвета лоскут, который вполне мог быть частью куртки какой-нибудь девушки.

Когда он с отвращением отодвинул кружку и поднял голову, то в зеркале у стойки бара увидел утреннюю сцену с приветствиями под открытым небом в поле. Не вполне точное воспроизведение, скорее отвечающее его желанию. Бен, мягко улыбаясь, раскинул руки, и его сияющая от радости младшая сестренка с озорным криком бросается в объятия брата.

Затем в зеркале потемнело. Во тьме ночной по заброшенной проселочной дороге бежала девушка с кукольным лицом. И к ней приближался тупой ухмыляющийся великан с кулаками наподобие кузнечных молотов и складной лопаткой, прикрепленной к ремню на поясе. Дружелюбно настроенный, с самыми добрыми намерениями. Однако девушка — не его младшая сестра, без сопротивления она не позволит покружить себя в воздухе. Она закричала, но не от радости. Ее крик напугал великана, он ужаснулся. Он знал, что ему запрещено хватать девушек, что теперь ему не избежать наказания. Он боялся, что кто-нибудь обратит на них внимание, и хотел только одного: чтобы крики смолкли. И если он чему-то научился в своей жизни, так это так закапывать кукол, что потом никто не мог найти даже лоскута от их одежды.