📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПриключениеОдин - Николай Андреевич Внуков

Один - Николай Андреевич Внуков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 51
Перейти на страницу:
— больше у меня ничего не было.

Подняв камень, я снова пустил его в несчастную дверь.

Она подалась, приоткрывшись сантиметров на двадцать.

Еще удар — и створка откинулась внутрь. Камень, отскочив, загремел по железному трапу вниз.

Мне было так плохо, что я даже не обрадовался.

В голове снова пошел туман, и снова мне пришлось прилечь на палубу. Потом дотащился до своей каюты, попил воды, полежал на постели и только после этого пошел смотреть внутренние помещения катера.

Из глубины железного корпуса пахло сыростью и ржавчиной. На поручне трапа застыла какая-то липкая грязь. Со стен сыпалась рыжая шелуха. Я опустился на пять ступенек вниз и попал в короткий коридорчик, по сторонам которого две двери вели в каюты. В конце коридорчика была еще одна дверь, за которой клубилась темнота.

Деревянные каютные двери висели, расщепленные, на петлях. Я осторожно толкнул правую и вошел.

Круглая дыра иллюминатора слабо освещала крохотную комнатку. Под оконцем — узенький столик с покоробившейся деревянной облицовкой. Справа от него — койка, как полка в железнодорожном вагоне. Все это было влажным и скользким, а на полу полно жидкой грязи. Правее двери я увидел створки стенного шкафа для одежды. Я распахнул их. Из металлического пенала ударило в нос плесенью. На дне шкафа лежали комья каких-то грязных тряпок. Я к ним даже не притронулся — так было противно.

Заглянул под откидное сиденье койки. Там тоже блестела грязь.

Обшарил все уголки этой железной клетки.

Пусто.

Во второй каюте, как две капли воды похожей на первую, в стенном шкафу нашел пластмассовые плечики для одежды и целую кучу больших ржавых болтов. Под сиденьем койки, которое я приподнял с большим трудом, в грязи лежал здоровенный гаечный ключ — длиной с мою руку. Вероятно, в каюте жил механик или моторист. Сначала я хотел взять ключ с собой, но потом подумал, что он мне не понадобится.

Больше ничего дельного в каютах не было.

Я вышел в коридорчик и заглянул в третью дверь.

Коротенький, в три ступеньки, трап опускался в машинное отделение. Густела сырая темнота внизу, на дне чувствовалась вода, и в слабом свете, сочившемся через дверь, чуть видными контурами очерчивалось тело дизеля.

Мертвый катер глухо молчал.

Неприятное ощущение пустоты и разорения и еще чего-то холодного коснулось меня. Так бывает, когда зайдешь в заброшенный сарай, где давно уже ничего не хранится и только обрывки пыльной паутины в углах покачиваются на сквозняке.

Может быть, в машинном отделении, если хорошенько покопаться в разных закоулках, и нашлось бы что-нибудь нужное мне, но спускаться туда не хотелось.

Я вылез на палубу, пожалев, что потратил так много сил на выламывание двери. Уж лучше бы спустил еще несколько камней к своему будущему дому.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Удивительно быстро проскакивали дни на острове!

Я почти всегда не успевал сделать то, что намечал.

Дома я подчас не знал, как убить время: слонялся по квартире, ходил в гости к Васе или к Тане, околачивался в лабораториях. Время тянулось, как жевательная резинка, и часто я ломал голову: чем бы заняться? А здесь… Вчера, например, я успел наломать сучьев с лиственниц, сходить с канистрой к источнику за водой, сварить грибной суп и притащить пять каменных плиток на свою «строительную площадку» — и день пролетел, как один час.

Время…

Интересная это штука.

Его можно беречь, можно экономить, можно терять, можно гробить.

Оно то течет тоненькой ленивой струйкой, то несется лавиной, сметая все на своем пути.

Его то не хватает, то так много, что не знаешь, что с ним делать.

Эх, если бы его можно было занимать в долг или прятать куда-нибудь про запас, чтобы потом использовать с толком!

Я вспомнил, сколько времени за свою небольшую жизнь потратил впустую, пропустил между пальцами, а иногда — страшно сказать — просто убил!

Сейчас бы вернуть то убитое время…

Сколько бы нужных книг я прочитал, сколько интересных разговоров мог бы услышать, чему научиться!

Почему я не расспрашивал отца о его работе, плаваниях, путешествиях? Ведь он, наверное, тоже попадал в разные передряги, и ему приходилось выдумывать, как из них выкрутиться. А товарищи отца? А мама?

Мы редко интересуемся жизнью не только других людей, но даже наших родных. Что, например, я знаю о матери, о ее жизни, когда меня еще и на свете не было? Обрывки какие-то. Только то, что слышал из разговоров ее с отцом. Разве хоть раз я сам спросил ее об этом?

Ну почему человек такой дурак, что в тринадцать, четырнадцать или пятнадцать лет считает, что он уже все знает и все может преодолеть собственными силами, только взрослые ему мешают. А знаний-то у него — кукушкины слезки…

Я сам таким был.

Еще совсем недавно мне казалось, что наши учителя уже устарели, что они могут долбить только то, что вызубрили когда-то очень давно, и не понимают наших стремлений и нашей жизни.

А к чему мы стремились?

Любым способом добыть новый диск с записью «битлов» или «АББА» или выпросить у родителей новые джинсы, чтобы не отстать от других, выглядеть «как все». И это представлялось нам самым главным, без которого дальше жить нельзя.

Да на кой мне сдались эти ансамбли и джинсы в обтяжку, если они не прибавили мне ни крохи мозгов в голове? На кой я сидел ночами у проигрывателя, заслушиваясь песнями, в которых не понимал ни слова, в то время как настоящая жизнь, все действительно нужное проходило мимо меня, а я, как самодовольный осел, считал, что нахожусь на вершине!

Да разве все эти заграничные завывания модных певцов по радио, кривлянье самодеятельных ансамблей на экране телевизора так важны для жизни? А ведь есть такие, которые тратят все свое время на это.

Каким жалким, мелким, ненужным все это казалось сейчас!

И опять я вспомнил отца.

Я знал, что он окончил биологический факультет Ленинградского университета и уехал после этого на Дальний Восток, на морскую биологическую станцию в бухте Троицы. Изредка приезжал в Ленинград с какими-то отчетами и в один из приездов познакомился с мамой, которая тоже училась на биофаке. Они поженились, как только она закончила пятый курс. Больше о их жизни я ничего не знаю.

А потом родился я. Отец существовал где-то очень далеко, и мама и бабушка, разговаривая о нем, всегда добавляли: «Скорее бы Володя приехал». Так он и остался в моем детском сознании уехавшим, который

1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 51
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?