Спящая красавица - Дмитрий Бортников

Что для этого нужно?! Забрать что-то? Да возьмите все! Абсолютно! Начинайте выносить! Забирайте сначала то, что полегче! Серьезно! Да. Не надорвитесь! Что? Вы бросили курить?! Серьезно? Взяли и бросили?! Ну и ну! Не надорвитесь, когда поднимать будете! Ха! Все-все! Я тоже бросил шуточки! И я не подниму. Нет. Это уж — точно! Не нагнусь, чтоб поднять! Ни одной! Пусть валяются! Лежат там, где бросил... Так что выносите всё. Всё. Мне хватит — что есть! Что останется. Даже если ничего. Наплевать... Вон картошка... Лук. Скороварка моя...

Мебель?! Что?! Вы это считаете мебелью? Куча меня на кровати — это мебель?! Ха! Чудесно! Никогда бы не подумал! Мне это просто никогда не приходило в голову! Моя кровать и я! Мы с ней — мебель! Ну и ну! Да! Конечно забирайте! Да-да, конечно... Если мы с ней — мебель, тогда — да! Всё выносите! Всё! Что?! Что вы сказали?!.. Да нет, я не кричу! Нет! Ни в коем случае! Я спокоен! Так, чуть раскачался... Разволновался... И это тоже выносите! И это... Всё вообще. Всё. В коридоре? Вы спрашиваете, где можно все это поставить?! Ха-ха! Еще и спрашивают! Выносят из комнаты и спрашивают — куда меня поставить?! Ха! Одно большое ХА!

Да-да... Это не мое. Нет. Это можно оставить. Это — их. Местное. Местных моллюсков. Они за это ведро горло вам перегрызут! Предупреждаю! Нет- нет, серьезно! Да. Абсолютно! Я что, похож на человека, который смеется?! Да вы что?! Ни грамма шутки! За ведро и радиоприемник — охранник в жопу даст! И вам, и мне, и всей вашей родне! Это же в журнале у него записано! Понимаете?! У них все записано! Все! Даже больше чем все! Все — с горкой! Это все из-за комендантши! Она хочет лежать в гробу, купленном на ее собственные деньги! Вы понимаете?! Иметь гроб за свои собственные деньги? Заработанные кровью потом мочой камнями в почках радикулитом и что там еще?! Если есть еще хоть какая-то болезнь — будьте уверены, комендантша и через нее прошла. Заставила болезнь вкалывать на свою жирную жопу! На свой гроб!

Ничего не оставляйте! Ни пылинки, ни ниточки! Ничего! Даже воздух! Всосите его перед выходом! Перед тем как выйти — вдохните! Сильно-сильно! Точно! Ха! Как перед смертью! Да! Можно надышаться, можно можно... Вот как я... Езжу тут вам по ушам... Конечно. Все возьмите. Мне хватит. Сигареты тоже есть. Да-да... Я ведь никогда не знал — много! Я знал только — хватит! Именно! Только хватит — и все! Я доволен... Да. Памяти у меня осталось — вагон! Мое детство... Зелень... Понимаете? Такая особенная зелень... Как в детстве. Она потом в памяти — серая... Что еще? Да целый поезд всего! Запахи... Сны. Да. Сны и запахи... Мне хватит. Этого хватит не только мне. Нет. Еще на три жизни...

Видите, как я заговорил? Видите, какие слова? Какие между ними паузы... Будто я и на самом деле мучаюсь. Будто мне плохо. Будто я не хочу на улицу. Да. Все так. Я даже могу и заболеть! Вот прямо сейчас! У вас на глазах! Не умереть! Нет! Заболеть! Стать неподвижным, как эта ящерица... Черт, всегда забываю... Ну ладно, не важно! Мне правда не хочется оказаться на улице... Очень не хочется. От одной мысли у меня яйца сжимаются! Как сухой горошек! Мне туда не надо! Нет! Нет! Не сейчас! Летом — это да! Еще куда ни шло! Я мог бы это обдумать! Но не сейчас! Там тридцать пять! С ветерком! Вы понимаете, что это такое! Эта свадебка! Мороз и ветер! А... Вы не жили в степи... Да. Вы не знаете... Ясно... Но все-таки... Тридцать пять! Это вы понимаете?! Тридцать пять! Это ведь цифра! На всех языках! На всех! И кроме того... Столбик падает... Быстрее, чем я спущусь по лестнице... Будет уже сорок! Правда...

Вы не понимаете?! Нет? Правда? Не понимаете, что вот человек не хочет сдохнуть на морозе? Вы что, всерьез? Не понимаете? Нет? Тогда — ладно. Да. Хорошо... Оставьте все как есть... Ничего... Ничего... Пусть так. Пусть... Наплевать. Да. Пусть...

***

Этот чертов мукомольный техникум! Нет лучше места, чтоб возненавидеть хлеб! Семь сортов муки. Мы начали учиться ненависти с семи сортов. Это была только прелюдия! Всего их было около семидесяти! И в конце, на выпуске мы должны были отличать один сорт от другого на ощупь!

Семь сортов ржаной муки. У меня башка шла кругом! Какая между ними была разница?! Склонив стриженые головы, мы тупо копались в лотках! Терли, мяли эту серую пыль между пальцев.

«Вот так! Вот! Все смотрят на меня! — Наш мастак поднимал вверх два пальца. Как для благословения! — Вот так надо брать!» И он плевал на пальцы. А потом начинал мять эту загадочную пыль!

Нас сразу предупредили: «Всем наголо! Под расческу! Всем! Иначе тесто в башке будет!» Не тут-то было! Девчонки, их было три, они прикинулись глухими! А потом, ха-ха, на головах у них что стало?! Пироги с волосами! «Привыкайте, братва!» — учил мастак. Он чирикнулся задолго. Ну и нервы у него были! Стоило только ему помолчать, не орать на нас, как этот мешком ушибленный начинал рыдать! Слезы лились, а он не знал, что делать! Что делать с собой! Он становился весь потный от жалости!

Но ненадолго! Секунда, и этот тип снова показывал клыки! Он мог в одну секунду или повеситься, или снести одному из нас стриженую башку! С ним лучше было не встречаться, с этим сентиментальным хорьком. Он влетал к нам в класс, как в курятник!

«Теперь вы только по воскресеньям будете с чистыми носами!» — не прекращал он запугивать. Мы ржали на лекциях. Мы привыкали. И наши головы становились седыми от муки и от опыта. Еще бы! Образцы муки. Да. Нам ее давали пощупать, понюхать, помять, укусить, плюнуть, растереть на ладони, сдуть в другую, засунуть щепотку в нос, протереть глаза, хоть в жопу засунь, только назови правильно! Сорт!

«Придурки! Не дышите! Я же сказал! Не ды-ши- те! Вдохнул и заткнись! Задержи дыхание! Передай лоток другому! Во-о-от так! А ты? Да хоть пробку в зад забей! Откуда воздух травишь?»

Нас учили быстро, перебежками! Когда на тебя орут, ты или глохнешь, или слух становится острым, как у крота!

Мастак был рожден для сильных чувств. Он жрал ненависть и запивал отвращением! Он был гол в своем презрении, в своих криках, в ругани, в своей раскаленной бешеной злобе на нас! Тупоголовые! Еще немного, и он начнет кусаться! Точно! Он жрал недожаренные котлеты! Я сам видел! Они сочились кровью! И в своей свирепости он был откровенен с нами. По крайней мере до тех пор, пока мы не прибили его ботинки! Гвоздями к полу! А он летел к завхозу! Оказывается, он был влюблен! Джульетта его ждала у входа! Она протягивала ему свои близорукие глаза! Вытягивала руки! А он, сбросив сапоги, влетел в ботинки! И вытянулся перед ней! Да. Он замер в воздухе! Он планировал! Простер к ней руки! И трахнулся об пол. Сразу. Плашмя, как линейка!

Господи! Какие мы были сволочи! Ха-ха! Настоящие Монтекки! Даже еще веселей! Мы не верили ни ему, ни ей! Даже если б они оба отрезали перед нами свои головы! Даже если б они предстали перед нами в самом устрашающем виде! Мы бы не поверили!

Мы все вошли в такой лес, где не было еще места ни вере, ни ужасу... В этом мягкозеленом лесу юности мы терзали, рвали друг друга и никак не могли насытиться. Это было время чудес! Время роста во все стороны. Мы были слепы. Слепы и послушны любому влечению...