Демон воздуха - Саймон Ливек

Преследовать Проворного не имело смысла. Я надеялся, что найду его где-нибудь бездыханным, затоптанным толпой, поэтому просто ждал, когда все разбредутся.

Когда трибуны опустели, я встал и взглянул на поле. Там толпились победители, чем-то явно озадаченные.

— Поздравляю! — выкрикнул я со своего места.

Один из игроков — как мне показалось, предводитель — посмотрел на меня как-то жалобно:

— Послушай, нам правда жаль. Мы вовсе не хотели, чтобы так вышло!

Подобрав со скамьи свой плащ, я уже собирался уйти, но теперь остановился.

— Ты это о чем?

— Ты, наверное, много проиграл? Но это не мы виноваты. Это не мы забили мяч. Это боги… Тескатлипока.

Чихнув от пыли, я крикнул:

— Да ладно переживать!.. Я ведь даже не…

Не обращая внимания на мои слова, другой игрок прибавил:

— Мы не предполагали, что мяч туда попадет.

— Да и мяч был почему-то жестче, чем обычно.

В их голосах слышался неподдельный страх. Может, они боялись, что толпа, сейчас преследующая проигравших, вскоре вернется разобраться с теми, кто забил мяч в кольцо. Но мне показалось, что они испуганы чем-то еще. Всемогущий Тескатлипока, непостоянный и капризный повелитель случая, вмешался в их судьбы и, возможно, изменил их навсегда. Я понимал ощущения этих бедолаг, ведь Тескатлипока столько раз изменял и мою жизнь, и редко в лучшую сторону, — но я догадывался, что их отчаяние и страх были сейчас гораздо сильнее моих.

— Это чистая случайность, а вовсе не наше мастерство! Мы не хотели забивать мяч в кольцо, просто играли на очки.

— Слушайте, давайте уйдем отсюда, — предложил предводитель и посмотрел на меня: — Можешь оставить себе свою одежду. Если хочешь, можешь оставить себе даже свою ставку.

— А я ничего не ставил, — сообщил я.

— Не ставил? — На лице его я заметил выражение облегчения. — Ну и хорошо!

Они начали подниматься по ступенькам, ведущим с поля, тихонько переговариваясь между собой, решая, как донести до дома выигранное добро так, чтобы по дороге его не отняли бывшие владельцы.

Я спросил у них про Лилию — вдруг кто-нибудь случайно видел ее?

Предводитель рассмеялся мне в ответ:

— Ты шутишь? Нам бы за мячом углядеть, не то что за какими-то девчонками!

Остальные дружно рассмеялись, но один, самый юный, вдруг остановился и задумчиво приложил палец ко рту.

— Не скажите, я видел тут одну. — Он с тревогой посмотрел на недовольного предводителя и торопливо прибавил: — Я заметил ее только потому, что она была здесь единственной женщиной и выбивалась из толпы. Да притом она не из каких-то дешевых свистушек. Как мне показалось, средних лет, одета скромно — видать, жена простолюдина или торговца.

Я перестал дышать.

— И где она?

Паренек стыдливо опустил голову:

— Не знаю. Когда я последний раз смотрел на трибуны, она уже ушла.

Я снова задышал.

— Ладно, не переживай, — успокоил я паренька. — По крайней мере я знаю, что она была здесь.

Я повернулся, чтобы уйти, и тогда паренек крикнул мне вслед:

— А ты ненамного с ней разминулся! Она сидела на твоем месте.

Итак, теперь я знал, что интересующая меня женщина приходила на игровое поле встретиться с Проворным. По какой-то причине она ушла сразу после разговора с ним, и я, заняв единственное свободное место на трибунах, оказался его соседом. Так что боги, как выяснилось, тут были ни при чем.

Вычислить, в каком направлении скрылся Проворный, было не трудно — я догадывался, что его смела толпа. Мне оставалось только идти по следу из утоптанной земли, валяющихся на ней обломков перьев, хлебных крошек и табачного пепла. Следы привели меня к входу на базар в Тлателолько. Сейчас здесь толпилась только небольшая кучка недавних болельщиков. Создавалось впечатление, что никто из них просто не знал, куда теперь податься.

Не обнаружив среди них сынка Туманного, я пристроился в хвосте очереди желающих пройти в ворота рынка. Если Проворный пытался скрыться от меня, то лучшее место, чем рынок, найти было трудно.

Рынок этот являлся своеобразным сердцем Тлателолько — что-то вроде священной площади в Теночтитлане. Ежедневно отовсюду сюда стекалось от сорока до шестидесяти тысяч человек. Одни покупали, другие продавали, кто-то просто любовался на вещи, разложенные на прилавках, бродя между рядов и заводя разговоры с другими охотниками поболтать. Большинство товаров, изготовленных народами, покоренными ацтеками, попадало именно сюда. Здесь они раскладывались на циновках, и за ними присматривали жены, матери и дочери торговцев. Среди этих товаров было все, что вы пожелали бы купить.

Торговля велась везде — на открытых лотках или под навесами. Тут продавались звериные шкуры, выделанная кожа, полотно, дешевые и дорогие сандалии, табак, шоколад и грибы. Имелась также готовая еда и сырье для ее приготовления — фасоль, ваниль, шалфей, жгучий перец и тыквы, кукурузная мука и зерна амаранта, индейки и живые собаки, огромные груды потрохов и лягушки. Было здесь и много посуды — тыквенные бутыли, деревянные блюда, глиняные горшки и кувшины. На рынке вы могли приобрести все, что угодно, для постройки дома и даже целого дворца — канаты, древесину, камень и известковый раствор, любые орудия из кремня, кости и обсидиана и даже наемных работников. Здесь продавалась бумага всех сортов — для письма и для жертвоприношений богам — и даже целые горы ила и навоза, идущих на удобрение полей и огородов.

Я протискивался сквозь толпу, то и дело бормоча извинения; заглядывал через ряды, бестактно вглядываясь в лица прохожих; вытягивая шею, смотрел поверх голов — но Проворного нигде не было.

— Ты покупаешь или нет? — раздраженно крикнул мне один из торговцев, высунувшись из-за клеток с крякающими утками.

— Я ищу парня.

Он повертел головой вокруг.

— Да ты, брат, не туда попал! Тебе надо на невольничий рынок!

— Нет, ты меня не так понял!..

— Ах вон оно что!.. — протянул он с явной неприязнью. — Тогда хоть не орал бы об этом в открытую. Разве не знаешь, что за такие штучки заживо сжигают на костре?

— Нет же! Я вовсе не хочу…

— Ты не хочешь купить утку, а остальное меня не волнует. Поэтому вали отсюда, покуда я не позвал стражу!

Вскоре я и сам отказался от затеи выспрашивать у занятых, увлеченных торгом людей о Проворном — ведь его имя почти никому ни о чем не говорило, а любые описания вызывали только подозрительные взгляды и брань, подобную той, какой меня окатил торговец утками. Но я все же решил добраться до невольничьих рядов. Я знал, что они находятся ближе к одним из ворот, поэтому решил обойти их все, хотя у меня уже не было ни уверенности, ни сил и я все больше склонялся к тому, чтобы вернуться к дому торговца в Почтлане.