Нерушимый 8 - Денис Ратманов

Судья тоже знал все эти хитрости и поглядывал на секундометр. Пару раз пальцем погрозил. Уже пару раз!

Я своим защитникам покричал, чтобы не напрягались сильно и пока на отбой поиграли. Не могли динамовцы держать темп атаки весь тайм! Нет у них такого здоровья! Так что пусть жмут, пусть!

И ребята мощно выбивали аж до чужого вратаря. Пока мяч снова до нас дойдет — время, время…

В ритм вошли, в привычку некую, на этом и попались. Очередной удар на вынос сорвался с ноги, полетел чуть не туда, чуть ниже, да вообще почти по траве. И прямо по центру. Набегающий из-под нападающего Погосян не обрабатывал, а мощно врезал по встречному. И мяч со свистом по восходящей траектории — в левый верхний угол. Я уже в прыжке понял — не достаю. В струну вытянулся, а мяч по пальцам легонько чиркнул — и в ворота.

С-сука! Они ведут. И мы в меньшинстве. А Погосян, уродец мелкий, как ликует! Как героя его качают и подбрасывают, качают и подбрасывают. Стадион ревет и я стою, обтекаю.

— Играть! — крикнул я. — Костьми лечь!

Но это и без меня знали, мы ведь шли сюда в священных поход на Погосяна.

Получив двойное преимущество — гол и большинство — динамовцы успокоились и снова стали чертить красивые пасы и комбинации.

А я смотрю: наши, хоть отбиваться весь тайм тяжелее, чем нападать, все же выглядели неплохо. Не запаренные и с одышкой — нормальные бойцы. И мы даже пару раз выбежали. Но неудачно, до удара дело не дошло. И все же — выбежали же!

Поэтому, поймав очередной мяч после дальнего удара, я привычно кинул его налево, Микробу. Тот так же привычно принял «шведой» правой, протолкнул чуть и мощно послал вперед, к чужой штрафной. Там Рябов, оттеснив защитников, принял на грудь и всем показал, что сейчас сбросит на ногу и с разворота врежет. И все поверили, готовясь перехватывать. А он не скинул. А грудью подправил — мяч пошел чуть в сторону и вниз… На ногу набегающего Сэма! Самат не стал показывать силу удара. Он на втором шаге, подобрав ногу, четко ударил в верхний правый от себя угол. И вратарь не допрыгнул! Просто не достал!

Сэм! Ура! Ничья!

Теперь у наших ликование, у местных вой. Облепили Сэма, как рыжие псы — Балу, но поди такую тушу подними! Но подняли, защитники-то у нас тоже богатыри.

Как вскипело «Динамо»! Как они понеслись вперед! Их же больше!

Но наши встали стеной, стали играть не просто на отбой, а регулярно выкатываясь в атаку! Вот уже и правый фланг заработал. Вот уже и сам Рябов прицельно и точно бил издали…

А потеряв мяч, откатывались на свою половину поля и упирались изо всех сил. Все отыграли в обороне — все! Сэм регулярно оказывался ровно между двух центральных защитников и своей массой укреплял оборонительные заслоны. Высокий Рябов регулярно же закрывал центр штрафной, не давая навесить. Полузащитники, бывало, держали обе штанги. Народ носился яростно и боролся яростно. Две желтые карточки… Ну так мы обороняемся — вот и нарушаем. Как говорят некоторые комментаторы: а что им еще оставалось?

И вот — финальный свисток!

Конец игры!

Ничья, которая для нас — как выигрыш! Ничья, которая для «Динамо» на своем поле и в большинстве — как проигрыш! И Погосян, да… Забил же, зараза. Но не спас свою новую команду.

Тренер похвалил. Всех похвалил. Ну, кроме Жеки, конечно.

А следующая игра десятого марта и тоже в гостях: в негостеприимном Киева, и мы рассчитываем на победу!

Глава 18

Даешь реванш!

Жизнь разъездная — своего рода шоковая терапия. Несколько часов назад грело южное солнце, качали листьями магнолии — и вот опять снег, который надоел до чертиков.

Опять ежегодный весенний кросс к теплу, когда кажется, что вот он финиш, соловьи и цветы, но поворот — и снова длинная заснеженная дорога, которой конца и края не видно. И все-таки дома тепло, потому что нас тут любят и ждут болельщики. И не только болельщики, потому я прямым ходом отправился не к нам в квартиру, а к Рине. Что касается моей новой квартиры, то ключи-то нам дали, вот только каждый раз многочисленные комиссии находили какие-то нарушения, и сроки сдачи дома в эксплуатацию переносились, переносились и перенеслись аж на конец февраля. Пишут, ответственного за стройку даже закрыли: что-то там с электрикой намудрили.

Рина отдала мне запасные ключи, и открыв дверь, я почуял аромат жареного мяса и еще чего-то пряного. Рот наполнился слюной. Ну все, я пропал.

Девушка выбежала из кухни, обняла, повисла на мне, ткнувшись носом в ворот куртки.

— Рина, что случилось? Дай хотя бы раздеться.

Я уронил дорожную сумку на пол.

— Это ты говоришь, что случилось⁈ — Рина отстранилась. — Да о вас во всех новостях говорили!

— Ну да. — Я расстегнул молнию и повесил куртку на крючок. — Первая наша игра в высшей лиге.

Рина посмотрела удивленно, качнула головой.

— Я же не о том! Я про самолет!

И тут до меня дошло. Значит, все-таки имела место серьезная поломка, а мы были так заняты, катая по полю Погосяна, что не стали уточнять, что же там было с самолетом. Мы все могли разбиться! Каждому в глаза заглянула смерть, а это понял разве что Клыков.

— Летчиков показывали, награду им какую-то вручили. Горский их лично благодарил! — объяснила Рина. — И сказали, что на борту была футбольная команда из Михайловска. У меня чуть сердце не выскочило и… Я поняла, в какой момент ты писал то сообщение. — Она всхлипнула, и теперь я привлек ее к себе, поцеловал в макушку.

— Я все равно бы его написал, ведь это то, что я не успел сказать.

Рина схватила меня за руку и потащила в кухню, достала из духовки запеченных перепелок, выложила на блюдо между двумя салатами и улыбнулась.

— Шампанского нет, знаю, что ты не приветствуешь.

— Обалдеть… Спасибо. Ты сама лучшая, тебе кто-нибудь говорил?

Я опустился на стул. Желание осталось одно — положить себе вон ту тушку с золотистой корочкой. Впрочем, зачем себя сдерживать? Так я и сделал. Одну взял себе, вторую лопаткой перенес Рине на тарелку.

— Как там Мика? Я смотрела игру, вы его чуть не убили!

— Хотел с ним поговорить, но он нас ненавидит. Ты приветствие видела? Этот его прикол с локтем? Так и хотелось… с локтя!

Девушка вздохнула.

— Жаль. Он ведь неплохой парень.

— Был, — сказал я и принялся ломать перепелку руками.

Воцарилось молчание, когда я насыщался, а Рина ковыряла салатик. Прикончив перепелку, я признался:

— Знаешь, я только сейчас осознал, насколько