Конфлизм - Василий Головачев

«Что замолк?» – осведомилась Руна.

Молодой человек очнулся.

«Мы вне времени…»

«Ты это уже говорил. Но что значит – вне? Почему мы выпали из основного потока? Как такое может быть?!»

«Все дополнительные измерения, свёрнутые при рождении Вселенной, превращают вакуум в безумной сложности пену…»

«И это ты говорил, не повторяйся».

«А ты не перебивай, – рассердился Тимофей, – а то собьюсь. Мне кажется, я понял главное. Мультиверс, то есть Большая Вселенная, действительно существует во всех развёрнутых десяти измерениях. Однако наша метавселенная реализовала всего три из них, инфляция растащила их до макромасштабов, образующих пространство. Так вот развёртка каждого из семи оставшихся измерений добавляет к четырём полевым взаимодействиям другие, позволяющие всё глубже и глубже погружаться в квантовую пену, охватывать всё большие объёмы пространства и глубины космоса. Четвёртая квинтика дала нам возможность проникать вглубь твёрдых предметов. Пятая позволила увидеть главный поток времени в образе тоннеля. Шестая развернула перпендикулярные и косые хронопотоки. Седьмая присоединила времена и пространства Солнечной системы».

«Зашквар! Э-э… извини, сама не люблю этот тупой студенческий сленг. А что тогда сделает восьмая… как ты называешь развёртку?»

«Квинтика, термин шефа».

«Что нам даст восьмая квинтика?»

«Может быть, выход за пределы Млечного Пути. Или вообще в другие метавселенные. Ох, попробовать бы! Такие перспективы открываются! Выйти в космос не через пространство, а через наномир, через свёрнутые измерения! Напрямую! Без каких-либо звездолётов и машин! Хотя, если честно, есть опасения, что восьмёрка лишь увеличит энтропию до предельных величин».

«Очнись, прожектёр! Нам ещё надо разрулить ситуацию с нефтяниками, рвущимися к власти. И ты не ответил на вопрос: в каком мы сейчас времени. Ведь что такое время для таких, как я, неспецов? Это просто процесс изменения мира, или, как любят говорить твои коллеги, процесс увеличения хаоса».

«Энтропии».

«Какая разница? Если мы с тобой разговариваем и двигаемся, значит, для нас процесс изменения продолжается, а это значит, что мы не вне времени, а в каком-то другом потоке. Я не права?»

Тимофей, образно говоря, потоптался на месте, размышляя над словами спутницы.

«Ты не физик, но задаёшь удивительно адекватные вопросы!»

«Но это же естественные вопросы! – удивилась Руна. – На моём месте их задал бы любой здравомыслящий человек!»

«Далеко не любой, – возразил он. – Не все умеют анализировать новое и непонятное, делая правильные выводы».

«Хорошо, убедил, я гениальна, что скажешь о моих умозаключениях?»

«Ничего не скажу. Надо считать. Возможно, каждая квинтика при развёртке даёт ещё какие-то боковые лепестки времён или измерений, над чем сейчас мы работаем с шефом. Имеется в виду, что измерения могут иметь нецелочисленный спектр. Это многое объясняет в Теории Всего. Вот мы сейчас и живём в одной такой «доле измерения», как волновые пакеты».

«Это слишком сложно для меня».

«Наоборот, может дать простое объяснение всем нашим непоняткам. Но пора возвращаться».

«Пора», – согласилась Руна.

Сосредоточились на «выныривании» из-под толщ невообразимых времён, сначала в общий тоннель, потом вернулись к своему хроноперпендикуляру, Тимофей «высадил» женщину в её собственную оболочку и нырнул в себя сам.

Свет сменился темнотой, потом глаза стали видеть, и он оказался в знакомом помещении, время в котором отсчитало всего одну секунду. Хотя по внутренним часам Бодрова прошло не менее часа.

Не дожидаясь приказа Феофанова, Тимофей стукнул кулаком по красному грибку на консоли, и свет в камере «мерина» погас.

Москва. Лаборатория «Илэвен». 2 июля

Почти два часа экспериментаторы приходили в себя, записывали воспоминания по горячим следам, анализировали полученные данные, после чего Феофанов разрешил всем пообедать и даже сходить в душ, если кому требовалось снять стресс.

Правда, воспользовался душем только Петрович, в силу комплекции сбросив «три слоя пота», как он жаловался.

По традиции, собрались после обеда у Феофанова, чтобы обсудить впечатления каждого и уложить их в единое прокрустово ложе вывода. Обсуждение затянулось, потому что видения, посетившие сотрудников лаборатории, оказались разными. Объединяло их лишь одно обстоятельство: присутствие в каждом случае «оси времён» – тоннеля или «минарета», олицетворявших собой основной хронопоток, пронизывающий людей, здание института, город, планету, звёзды и всю Вселенную. В зависимости от воображения зрителя тоннели виделись сооружениями разной сложности, формы и размеров, но это не имело особого значения, поскольку смысл появления тоннелей мог быть только один: время было «вморожено» в психику людей с момента рождения Вселенной как изначальный артефакт глобального движения материи.

Самыми интересными эпизодами седьмой квинтики поделились Римма и Тимофей.

Кандидат наук, переживавшая вторую молодость вслед за первой зрелостью (что и соответствовало порогу в шестьдесят лет), побывала на Гавайях, в джунглях Мадагаскара и на Луне. Она оказалась единственной, кто вырвался за пределы Земли, хотя предполагалось, что развёртка семерки должна была запустить экспериментаторов далеко в космос.

Ситуацию попытался объяснить Феофанов, допустив снижение масштабов передвижения наблюдателей в пространстве.

– Налицо эффект Паркинсона, – сказал он. – Снижение максимума ожиданий при минимуме надежд. С другой стороны, вырисовывается интересная тенденция увеличения дальности воздействия при расширении диапазона квинтик. Есть возражения?

– Я был чёрт знает где! – с досадой сказал Петрович. – Может быть, и не на Земле, но доказать не смогу. Жаль, что мы там голые, как в бане.

– Действительно, почему нас всех разбросало по разным районам Земли? – спросила Тамара, позаботившаяся, чтобы у коллег был свежий кофе. – Ведь мы все сидим в одной лодке, как говорится. Значит, должны попадать в одну и ту же точку пространства.

– Всё просто, – сказал Валентин Сергеевич. – Расширяющаяся квинтика добавляет несколько полевых векторов, срабатывающих от наших внутренних настроений и энергий. Вот нас и разнесло по разным берегам.

– Неужели мы такие разные? – огорчилась Тамара. – Находимся ведь в одинаковых условиях.

– Но энергетика у каждого из нас разная, а развёртка квинтик дело тонкое.

– То есть мы не сможем контролировать переходы в другие места?

– Не знаю, не пробовал. Как говорят японцы: сёганай.

– Переведи, – потребовал Петрович.

Валентин Сергеевич озабоченно пригладил волосы на затылке.