Я тебя прощаю. Чужая любовь - Лана Морриган

– Ты знаешь, как сильно я мечтал прикоснуться к тебе?

– Э-э-эм, – я протянула глупо и отрицательно покачала головой.

О чем он вообще говорит?

– Помнишь встречу на вашей с Эрилом свадьбе? Ты приняла меня за него.

Я залилась густой краской. Действительно неловкий момент.

– Ты обняла меня, – продолжал оборотень. Теперь меня уже била крупная дрожь, и я никак не могла унять ее. – Отчитала за то, что я не шел тебя искать. Уже тогда я не мог справиться с собой и зверем.

Пришла моя очередь молчать, хоть то, что я и слышала, меня пугало. Адам точно говорил не о первой встрече в кафе. А о чем же тогда?..

– Я старался тебя оттолкнуть. Грубил. Но ты не сдавалась, мирила нас с братом, хотела стать мне сестрой, – мужской голос смешался с рычанием волка.

Я вздрогнула.

– Ты никогда не была и не будешь мне сестрой. Я вижу в тебе женщину. И мои чувства к тебе далеки от братских. Я не жалею о той ночи. Я лишь жалею, что ты не знала, кто в тот момент был с тобой. Валер-р-рия, – пророкотал Адам.

Я не могла отвести взгляда о желтоватых глаз оборотня. В воспоминаниях меня отшвырнуло назад. Ссора с Эрилом. Спальня. Слезы. Мои СМС. И супруг вернулся. Поцелуи. Мои признания в любви. Его молчаливые заверения, что все будет хорошо. Прохлада простыней и жар мужского тела.  «Спи, Валер-р-рия», – пронеслось в моей голове.

Этого не может быть!

– Я тебя ненавижу, Адам Лесман! – несмотря на ту бурю эмоций, что сейчас разрывала меня изнутри, я говорила уверенно и громко. Но уже через секунду мои губы задрожали. – Не смей приближаться ко мне, – произнесла срывающимся голосом.

Роняя одеяло, я со всей силы толкнула мужчину в грудь. Развернулась и захотела уйти.

– Не трогай меня! – выкрикнула я, пытаясь освободиться от захвата крепких мужских пальцев и, не раздумывая, свободной ладонью ударила Адама по лицу.

Оборотень не шелохнулся и даже не поморщился.

– Ты… – Картинка перед глазами опасно поплыла. – Отпусти! – Дернула руку со всей силы. – Убирайся. Ненавижу, – повторила, едва справляясь с дурнотой.

Казалось, в мою кровь вспрыснули сильнейший яд – я ощущала боль во всем теле. Не было ни одной мышцы, что сейчас не скручивало от напряжения, и ни закуточка души, где не собиралась горечь обиды и злости. Мою ладонь невыносимо жгло, но я размахнулась и нанесла еще один звонкий удар.

Я тихо заохала, жалобно прижимая ладонь к груди, а оборотень продолжал прожигать меня немигающим взглядом.

– Не подходи, – погрозила указательным пальцем в воздухе, наконец освободив руку.

Что происходило в моей голове? Там творился настоящий хаос. Вопросы смешивались друг с другом, а эмоции и чувства превратились в какой-то жутко спутанный клубок. Вот меня жгла злость. Как Адам посмел со мной так подло поступить? Тут же ее гасил стыд. Ведь в ту ночь я предлагала себя, я настаивала, и я не смогла отличить собственного супруга от его брата-близнеца. После приходила боль и понимание, почему Эрил больше не прикоснулся ко мне – он знал о нашей с Адамом ночи. «Но разве я была виновата?» – опять задала себе вопрос. «Была», – тут же ответила.

Я бы, наверное, так и продолжила стоять и смотреть куда-то в пустоту, пока Адам не подошел и не накинул на плечи одеяло.

– Не трогай. – Я передернула плечами, хоть оборотень меня и не коснулся.

– Я хочу продолжить разговор, – произнес мужчина.

– А я – нет. Я не желаю с тобой разговаривать.

Адам больше меня не удерживал, он сделал проще – закрыл своей внушительной фигурой входную дверь.

– Всем было лучше, когда ты игнорировал меня, – сорвалось с моего языка. – Ты хотя бы понимаешь, что сделал?

Оборотень нервно дернул головой и усмехнулся на мои слова, но продолжал слушать.

– Ты обманул меня, ты обманул родного брата. Ты разрушил нашу семью.

– Я не разрушал вашу семью! Ее не… – Он оскалился совсем по-звериному, отдышался и продолжил: – У тебя, Лера, я прощу прощения. И буду просить еще столько раз, сколько понадобится.

– Не нужно, – прервала я речь. – Я хочу войти в дом. Артем может проснуться в любой момент.

– Я услышу.

– Да мне плевать. Пусти меня к сыну! – Пришло моя очередь хватать Адама за предплечье, но не с желанием остановить, а в попытке сдвинуть его с места.

Оборотень игнорировал мои потуги. Я будто сражалась с гранитным монолитом. Можно с легкостью покалечиться, но не добиться желаемого.

– Ты не имеешь права стоять вот тут, – я капризно ткнула нам под ноги. – Не имеешь права распоряжаться моей жизнью. Или решать за меня.

Молчание злило куда больше слов. А в гнев привело то, что я осознала: Адам дает мне возможность выплеснуть эмоции.  И если ему казалось, что моя обида пройдет вот просто, то он круто ошибался!

И тут на мужских губах мелькнуло подобие улыбки.

– Смешно? – прошипела я.

– Нет, – наконец монолит пришел в движение и отрицательно покачал головой. – Я просто рад, что ты рядом.

Сейчас я поняла значение выражения: «Потерять дар речи».

Он рад моему присутствию… Моя голова точно сегодня не выдержит и взорвется.

Я набрала в легкие воздуха и долго смотрела на мужчину.

Он сумасшедший. Или я не знаю, как еще объяснить его слова и поведение.

– Рад, что я ненавижу тебя? – выдохнула.

– Рад. И ненависть временна.

– О-о-о, – теперь уже я болезненно и сдавленно хохотала, предприняв вторую попытку убрать оборотня со своего пути.

– И этим касаниям рад. – Адам смотрел, как мои пальцы впиваются ему в кожу.

Я превратилась в оголенный нерв.

– Хватит! Да что тебе нужно?! – спросила я, выбившись из сил.

– Сказать прямо?

– Да!

– Мне нужна ты. Когда успокоишься, мы поговорим, Валерия.

– Но ты мне не нужен, – выпалила я, совершенно не раздумывая. Я была готова отрицать все, что скажет оборотень. Поступать наперекор любым его действиям. Да я едва сдерживала себя, чтобы вновь не размахнуться и не оставить отпечаток ладони на его наглой физиономии.

Но что вот ему мои шлепки?.. Ничего.

– Нужен, – произнес Адам уверенно. – Я же слышу твое сердце, я чувствую твое желание, – добавил он вкрадчиво.

– Боже мой, – выдохнула я и прикрыла стыдливо глаза. Ну кого я пытаюсь обмануть? Правильно, себя. Мне не привыкнуть к возможностям оборотней. К их чуткому слуху, отличному зрению и острому нюху. С ними – это быть опутанной проводками детектора лжи двадцать четыре на семь. – Это ничего не значит, – произнесла я упрямо.