Изменница поневоле - Галина Владимировна Романова

– Простите, товарищ полковник, но как же мы тогда Митрофанову с подельниками к убийству журналистки пришьем? Если она видела их на лестнице, то…

– То что? Вот что ты меня путаешь, Назаров? – заорал полковник. – Они с замками в квартире возились, и тут журналистка. Вот тебе и мотив! Учить тебя надо? Все, оформляй! И сдавай дело ввиду смерти подозреваемых. И не тяни, не тяни уже, капитан! А то так и до майора не дотянешь.

И ушел.

– Макс, что это сейчас было? – громким шепотом спросил Мишаня и, забыв о засосе, вытянул шею из воротника рубашки. – Получается, что эта троица, ограбив квартиру Степановой, убила журналистку как свидетельницу? Потом они все между собой переругались. Одного порезали в драке, он потом в больнице умер. Второго в камере убили свои же, отомстив за первого. Третья из-за мук совести повесилась. Складно-то как, Макс! Чувствую, это резонансное дело перестанет, наконец, препятствовать моему отпуску!..

– Миша, ты можешь уйти прямо сейчас, – проговорил Назаров сухо. – И не в отпуск, а насовсем. Раз истина тебе перестала быть всего дороже, то… Думаю, тебе уже здесь делать нечего.

И он так громыхнул стулом, что Мишкина шея снова испуганно спряталась в воротник.

– Чего ты сразу-то? Макс, ты же понимаешь, что, если они наверху так решили, значит, нам со своей темой соваться бесполезно.

– О, Мишаня! Да у тебя есть тема?

Грудь Назарова высоко вздымалась, ноздри раздувались. Стул, который еле выжил после его подъема, он готов был выбросить в окно, а следом и Мишаню. Чтобы так откровенно не радовался мерзкому исходу дела. Начальство понятно чего ликует: дело закрыто, отчетность не изгажена, вопросов у вышестоящих нет.

Особенно у того, кто…

– Хотел бы я твою тему услыхать, Мишаня, – чуть отдышавшись, потребовал Назаров. – Интересно знать, как твои мозги работают, когда на них не давит дух Карины.

Мишка на колкость не ответил. Подпер пухлую щеку мощным кулаком, глянул мечтательно за окно, где разгорался жаркий полдень, и произнес:

– Думаю, что во всем этом деле отчетливо виден след нашего высокого чина.

– Так.

Назаров опешил, если честно. Он думал, что Мишка давно забыл, кто любовник Марии Степановой. Дело даже не в том, что этот самый любовник женат. Просто он, Назаров, полагал, что теперь это только его личное дело.

А Мишка, оказывается, ничего не забыл.

– Вот сам посуди: откуда у этой девчонки фальшивые баксы, да еще в таком количестве? Да еще такого качества! – пустился Мишка в разнос. – Такого качества никто в помине не видал. Разве только когда несколько месяцев назад фальшивомонетчиков задержали с партией, помнишь?

– Угу.

– Вот, и там было столько странного. Помнишь, да? – Назаров промолчал, и Мишаня решил, что ответа можно не ждать. – Один человек берет все на себя. Двоих выпускают, потому что подозреваемый уверяет, что это просто гости. Потом оказывается, что эти двое куда-то исчезли. Уехали, пропали бесследно. А тот, что взял вину на себя, не способен ни на что. Даже солнышко не мог нарисовать в тюремной камере!

– Откуда тебе это известно? – изумился Назаров и осторожно вернулся на свое место.

– Из источников, капитан. – Мишка потупился, неумело разыгрывая скромность. – Мы тоже не лаптем щи хлебаем… с Кариной вместе. Не один ты такой проницательный.

– Дальше! – грозно потребовал Назаров.

Одно упоминание о Карине приводило его в ярость.

– Ребятки, те самые гости, якобы исчезли бесследно, но творение их рук вдруг стало просачиваться на преступный рынок. – Мишаня повел ладонью, пресекая вопросы Назарова. – Это тоже из источников, гражданин начальник. Так вот, фальшивые деньги текут рекой, а главный обвиняемый по этому делу сидит. А о тех, кого отпустили, ни слуху, ни духу. Разве такое возможно? Отвечу за вас, капитан. Возможно, но только в случае, если у вас очень крутая крыша.

И пухлый Мишкин палец потыкал в воздух над головой.

– Гипотетически! – провозгласил он, как на сцене, и по-дирижерски развел руками: – Гипотетически: любовник Степановой, обладая властью и возможностями, отмазывает двоих подозреваемых от тюрьмы и заставляет их работать на себя. Искусно изготовленные фальшивые деньги продолжают поступать на преступный рынок. Но очень осторожно, без палева, как сказали бы наши с тобой подопечные. Потому что у ребят мощная крыша. И еще потому, что они скорее всего находятся под присмотром.

– Я думал об этом, – признался Назаров.

Они вместе с Машей думали, когда сидели у нее на кухне минувшим вечером. Но об этом Мишке знать не обязательно.

– Так я продолжу, коллега? – окончательно заважничал Мишаня.

– Валяй.

– Гипотеза такая. Любовник Степановой, не будем трепать на ветру его имя, организовал схему, используя труд преступных элементов. Все делает тихо, сбывает не сам. Имеет чистую прибыль. Но одну партию в двести тысяч баксов сбыть не удалось по причинам, нам не известным. Спрятать ему их негде, и он несет их в дом к своей любовнице. Просит спрятать. О том, что это деньги фальшивые, она могла и не знать.

– Она не знала! – вдруг воскликнул Назаров.

Тут же угадал по Мишкиному взгляду, что тот все понял без дураков. И не стал оправдываться, а повторил:

– Она не знала и даже не догадывалась. И собиралась брать кредит, чтобы выплатить ему долг.

– Обалдеть можно, – с неожиданной жалостью буркнул Мишка. – Как чисты и бескорыстны чувства нашего артиста! Ладно, она не знала. Митрофанова знала или нет, как думаешь?

– Думаю, нет. Просто наудачу пошли. Взяли банк, а он того, левый.

– Думаешь, они журналистку убили? – Мишка скептически скривился, головой замотал. – Я думаю, нет.

– Я тоже так думаю, – кивнул Максим. – Какие у тебя соображения на этот счет, коллега?

– У меня-то? Честно? – Мишка обхватил ладонями мощный затылок. Глаза его заволокло нежностью. – У меня, если честно, не было вообще никаких соображений. Это все Карина. И не фыркай, Макс! Она предположила, что смерть подозреваемого в камере – не самоубийство и не месть за загубленную жизнь уголовника Симы Ключа, это наш босс зачищается. Один урка мертв, и неизвестно еще, что там за осложнения после операции. Второго повесили. Третья сама в петлю прыгнула. А, как тебе? Слух не режет, нет? То-то же. А началось все с кого? Правильно, с журналистки Глебовой! Она вышла на след этих фальшивомонетчиков, которых крышует большой чин. Сначала она, потом эти трое. Кто следующий, Макс, как думаешь?

И оба в один голос крикнули:

– Мария Степанова!

Максим Назаров не раз замечал, что народная мудрость не врет: темнота действительно сгущается перед рассветом. Еще утром, входя в кабинет, он был полон мрачных мыслей, считал ситуацию тупиковой и не знал, как к ней подступиться. Да, информации немало, но не ясно было, как ее использовать, чтобы не навредить и все не испортить. Душа заходилась от азартного желания поскорее раскрыть дело – с такими-то сведениями на руках. Но совесть подсказывала, что это невозможно. Потому что человек ему доверился, находясь на грани отчаяния. Человек ему поверил. А он что же, предаст?