Ночь над водой - Кен Фоллетт

Она не спускала с него глаз, пораженная, не в состоянии вымолвить ни слова, а он медлил, выжидал момент, обдумывая, как лучше начать. Наконец Гарри почувствовал знакомое вдохновение.

— Немного ошиблись. Правильнее будет Гарри Ванденпост. Готов поспорить, что у меня память понадежнее. Вы ведь Маргарет Оксенфорд, не так ли? Как поживаете?

— Прекрасно поживаю, — ответила она изумленно.

Гарри понял, что девушка явно смущена, поэтому будет нетрудно овладеть ситуацией, а остальное дело техники. Ну, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Он вытянул вперед руку, будто намереваясь поздороваться, в ответ она протянула свою… И тут он поступил необычным образом. В последний момент Гарри не стал здороваться за руку, а отвесил галантный поклон в старом стиле и, когда его голова приблизилась к ее уху, тихо прошептал:

— Запомни, в полиции мы не встречались.

Затем он выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза. Они были большие, темно-зеленые и очень красивые.

На пару секунд она застыла, но румянец быстро сошел с ее щек, Маргарет усмехнулась. Она поняла, что от нее требуется, и была даже несколько заинтригована той маленькой игрой, которую ей предложили.

— Конечно, как я могла ошибиться, разумеется, Гарри Ванденпост.

У него отлегло от сердца. «Черт побери, а ведь я самый удачливый человек на земле», — подумал он.

С театральной серьезностью, словно рассердившись за свою забывчивость, она спросила:

— Кстати, а где мы встречались?

Теперь уже Гарри играл как по нотам.

— Может быть, на балу у Пиппы Мэтчингэм?

— Нет, я там не была.

Он почувствовал, что за ними наблюдают. Ничего, трудность лишь в том, что он почти ничего не знает о Маргарет. Постоянно ли она живет в Лондоне или у них загородный дом? Чем занимается? Может быть, охотится, стреляет из ружья, посещает благотворительные вечера, участвует в женском движении? А может, сидит дома, рисует акварели или ставит сельскохозяйственные опыты на ферме отца? Он решил, что не ошибется, если назовет что-нибудь такое, что обычно привлекает уйму народу.

— Тогда, бьюсь об заклад, мы встречались на скачках в Эскоте.

— Правильно, там.

Он удовлетворенно улыбнулся. Ну вот, полдела сделано. К тому же у него появился союзник.

— Но, кажется, вы не знакомы с моей семьей. Мама, хочу представить тебе мистера Ванденпоста из…

— Пенсильвании. — Гарри брякнул первое, что пришло на ум, однако тут же пожалел о своем неосторожном ответе. Он понятия не имел, где эта чертова Пенсильвания.

— Вот, знакомьтесь: моя мама, леди Оксенфорд, мой отец, барон Оксенфорд, а это брат, лорд Айли.

Гарри, конечно же, слышал обо всех: известная семейка. Он поздоровался с каждым по отдельности, вел себя раскованно, по-приятельски, улыбаясь широкой белозубой улыбкой, — пусть Оксенфорды не сомневаются, что он истинный американец.

Лорда Оксенфорда Гарри представлял себе именно таким: старый, вредный, объевшийся фашист в коричневом твидовом костюме в обтяжку. Надо же, находится в помещении, а не снял свою коричневую фетровую шляпу. Гарри переключил внимание на леди Оксенфорд.

— Я так рад познакомиться с вами, мадам. Я интересуюсь старинными драгоценностями и слышал, что у вас одна из самых лучших коллекций в мире.

— Ну, вы мне льстите, молодой человек. Хотя, не скрою, драгоценности — моя слабость.

Он с ужасом услышал ее американский акцент. В голове в одно мгновение промелькнуло все, что он читал об этой семье в светской хронике. Ничего, Гарри всегда считал, что она англичанка. Впрочем, был один слух. Поговаривали, что барон, как и многие другие аристократы, владельцы крупных землевладений, почти обанкротился после первой мировой войны, когда цены на сельскохозяйственную продукцию резко упали. Некоторые даже продали свои земли и переехали жить в Ниццу или Флоренцию, где на вырученные деньги могли прекрасно существовать. Но Олджернон Оксенфорд поступил иначе: он просто взял и женился на дочери крупного американского банкира. Ее деньги не только спасли семью от разорения, но и позволили им жить достойно, как жили их предки.

Что ж, выходит, Гарри в течение следующих тридцати часов нужно будет дурачить настоящую американку, причем делать это очень тонко, так, чтобы она ничего не заподозрила.

Он решил, что первым делом следует ее очаровать. Женщина среднего возраста вряд ли может быть равнодушна к комплиментам, особенно если их говорит приятный молодой человек привлекательной наружности. Он пригляделся к брошке, приколотой к лацкану ее темно-оранжевого костюма. Брошь казалась волшебной: выполненная в виде яркой многоцветной бабочки, опустившейся на лепесток дикой розы — кругом изумруды, сапфиры, рубины, бриллианты. «Неужели это сделано рукой человека?» — подумал Гарри. Про себя он решил, что ее сделали во Франции, приблизительно в 1880 году. Он попытался угадать фамилию мастера.

— Скажите, это случайно не Оскар Массэн?

— Совершенно правильно.

— Прекрасная работа. Просто не нахожу слов. Кажется, что бабочка сейчас вспорхнет и полетит.

— А вы, я вижу, ценитель…

— Ценитель всего прекрасного, мадам, и ваш покорный слуга.

«Она и сейчас, через столько лет, выглядит прекрасно», — думал Гарри. Он понимал, почему чванливый Оксенфорд женился на ней, гораздо труднее понять, почему и за что она его полюбила. Хотя, кто знает, двадцать лет назад он мог выглядеть и по-другому.

— Мне кажется, я смутно припоминаю неких Ванденпостов из Филадельфии.

«Боже, этого еще не хватало, — в отчаянии подумал Гарри. Не хватало только, чтобы она его расколола!»

— Знаете, мы ведь с вами земляки. До замужества моя девичья фамилия была Гленкарри. Там, в Стэмфорде, штат Коннектикут, живут мои родственники.

— Что вы говорите? Мир тесен. — Гарри притворился, что поражен услышанным. На самом деле он усиленно соображал насчет Филадельфии. Что он им сказал, что он родом из Филадельфии или Пенсильвании? Черт, эти американские названия так похожи, не запомнишь. И звучат странно. Филадельфия, Пенсильвания, Стэмфорд, Коннектикут. А, ясно. Второе название, видимо, штат. Действительно, когда американцев спрашивают, откуда они родом, они дают полный ответ, например, Хьюстон, штат Техас, или Сан-Франциско, штат Калифорния.

Подошел мальчишка.

— Меня зовут Перси.

— Отличное имя. А меня называй Гарри. — Он обрадовался, что беседу неожиданно прервали, в любом случае, разговор принимал чересчур опасный характер. Итак, что известно о мальчишке? Немного. Только то, что он носит титул лорда Айли. Смотри какой гусь. У них, у аристократов, все предопределено заранее, с рождения, вот и этот отпрыск когда-нибудь после смерти папаши станет бароном Оксенфордом. Странные люди, в наше время они так гордятся своими смешными глупыми титулами. Гарри вспомнил, как его однажды познакомили с одним малолетним чадом «из благородных», так сказать. Так тот тоже — от горшка три вершка — а нос, однако, задирает. Впрочем, Перси вроде бы ничего, не из таких. Надо же, сразу дал понять, чтобы к нему обращались по-простому, без церемоний.