Во власти девантара - Бернхард Хеннен

Мандред развязал висевший на кабаньем копье мешок и швырнул собакам окровавленный кусок плоти.

— Вот, мои хорошие. Я вам кое-что принес. — Затем поднял взгляд.

Ни одного из мужчин ярл не знал.

— Мандред Торгридсон вернулся, — торжественным голосом произнес старый рыбак. — То была долгая охота. — И он величественным жестом отогнал в сторону вооруженных жителей деревни. — Дайте пройти ярлу Мандреду.

«Хороший мужик», — подумал про себя Мандред. Он и не знал этого фирнстайнца, но с этим Эреком можно иметь дело.

Фрейя не пришла, и это несколько удивило ярла. Но у нее наверняка какая-то срочная работа. Когда она печет хлеб или готовит, ее никто не в силах оторвать от печи.

Его дом хорошо пережил зиму. Вот только кто-то заменил две резные конские головы на кабаньи.

Мандред открыл тяжелую дубовую дверь, откинул в сторону шерстяной полог и жестом пригласил своих товарищей войти. В зале без окон царил полумрак. В длинной жаровне, стоявшей посреди комнаты, мерцали угли. Молодая женщина поворачивала вертел, на который был насажен гусь. Она удивленно подняла голову.

— Мандред Торгридсон вернулся, — провозгласил Эрек, протиснувшийся в дверь за спинами Фародина и Нурамона.

— Постыдись, Эрек, напился еще до захода солнца, — язвительно ответила женщина. — И забирай своих собутыльников. Для них нет места в моем зале.

Мандред удивленно огляделся по сторонам. Фрейи нигде не было.

— Где моя жена?

Рыбак понурился.

— Принеси нам мету, Гунхильда, — прошипел он тоном, не терпящим возражений. — А потом созови стариков. Приведи хромого Беорна, и Гудрун, и Снорри. И принеси всем мету, проклятье! Об этом дне станут говорить наши правнуки!

Мандред бросился вдоль стены, где были устроены спальные ниши. Там Фрейи тоже не было. Рядом с ее постелью с потолка свисала колыбелька, которую он вырезал в начале зимы. Она была пуста.

— Сядь, ярл. — Рыбак осторожно взял его под руку и повел к жаровне.

Мандред опустился на одну из скамей, широко расставив ноги. Что здесь творится? У него закружилась голова.

— Ты помнишь, как когда-то подарил маленькому Эреку Рагнарсону старый нож и полдня показывал, как разделывать зайца? — Рыбак запинался. Глаза его влажно блестели.

Гунхильда поставила между ними на лавку кружку мета и положила ароматный каравай хлеба. Мандред оторвал кусок и набил себе рот. Еще теплый. Затем сделал глубокий глоток мета.

— Ты помнишь? — настаивал старый рыбак.

Мандред кивнул.

— Да, а что?

— Тот мальчик… Это… Это был я, ярл.

Мандред поставил кружку.

— Мы все считали тебя мертвым, — затараторил Эрек. — Мы нашли их… моего отца и других. Только тебя не нашли… И чудовища тоже. Много историй рассказывают о том, что случилось той зимой… Некоторые полагают, что ты заманил человека-кабана на лед и вместе с ним рухнул в холодные глубины фьорда. Другие думали, что ты ушел в горы. А еще говорили, что Лут в скорби своей завесил свою пещеру ледяным пологом. Фрейя никогда не верила в то, что ты мертв. Всю следующую весну она то и дело гоняла мужчин искать тебя. И с ними ходила, пока не родился ребенок. Крепкий мальчик. Он дал ей мир. Его звали Олейф.

Мандред глубоко вздохнул. Прошло время, это он понимал. Была весна, хотя должна была быть зима. В пещере всегда было светло. Только таившийся за льдом свет мерцал и временами пропадал. Он заставил себя успокоиться.

— Где моя жена? И мой сын… — Воин поднял глаза. В зале появились мужчины с копьями и уставились на него. В низкий дверной проем входило все больше и больше чужаков. Только Нурамон и Фародин избегали его взгляда. А еще Сванлайб. Что знают они такого, что остается скрытым от него?

Эрек положил руку ему на плечо.

— Мандред, я — тот самый мальчик, которому ты подарил нож. Ты пропадал тридцать зим. Ты помнишь… Когда я был еще маленьким, едва научившимся ходить, на меня напал один из псов Торклайфа. — Эрек закатал левый рукав своей грубой рубахи. Предплечье было все покрыто глубокими шрамами. — Я — тот самый мальчик. А теперь ты мне скажи, почему ты не старик, Мандред. Ты был старше меня больше, чем вдвое. И тем не менее я не вижу седины в твоей бороде и усталости в глазах. — Он указал на дверь длинного дома. — Ты все тот же мужчина, который почти тридцать лет назад покинул этот дом, чтобы отправиться на охоту за человеком-кабаном. Таков дар, за который ты откупился своим сыном?

Холодная ярость захлестнула воина.

— Что ты такое говоришь? Что с моим сыном? — Он вскочил, опрокинув при этом кружку мета со скамьи. Зеваки отпрянули. Правая рука Фародина легла на рукоять меча. Он внимательно смотрел на копьеносцев.

— Что сталось с Фрейей и моим сыном? — закричал Мандред, и голос его сорвался. — Что здесь происходит? Деревня заколдована? Почему вы все так изменились?

— Это ты изменился, Мандред Торгридсон, — принялась браниться какая-то старуха. — Не смотри на меня так! Прежде чем выбрать Фрейю, ты часто сажал на колени меня. Это я, Гудрун.

Мандред уставился в изборожденное морщинами лицо.

— Гудрун? — Когда-то она была прекрасной, как летний день. Возможно ли это? Эти глаза… Да, это она.

— Зима, пришедшая после той, когда появилось чудовище, выдалась еще более суровой. Фьорд замерз, и в одну из ночей пришли они. Сначала мы услышали только звуки их рогов вдалеке, увидели цепочку огней. Всадники. Сотни! Они пришли со стороны Январского утеса на другой стороне фьорда. От круга камней. Их лошади шли по льду. Никто из тех, кто видел это, никогда не забудет. Словно духи были они, и тем не менее живые. В небе сверкало колдовское сияние, окутывая деревню зеленым светом. Подковы их коней едва взрыхляли снег. И, несмотря ни на что, они были из плоти и крови, холодная королева эльфов Эмергрид и ее придворные. Они были прекрасны и ужасны одновременно, ибо глаза их отражали их холодные сердца. На самом роскошном скакуне ехала хрупкая женщина, одетая в платье, подобное крыльям бабочек. Несмотря на сильный мороз, она, казалось, совершенно не чувствует холода. Рядом с ней ехал человек, полностью одетый в черное, и воин в белом плаще. Ее сопровождали сокольничьи и лютнисты, воины в сверкающих доспехах и женщины, одетые, словно на летнем празднике. И волки ростом с высокогорных коней. Они остановились перед твоим домом, Мандред. Перед этим залом!

В жаровне треснула щепка, искры взметнулись к почерневшей от копоти крыше, когда Гудрун продолжила свой рассказ.

— Твоя жена открыла дверь королеве Эмергрид. Фрейя приняла ее метом и хлебом, как того требует обычай гостеприимства. Но эльфийская королева не приняла ничего. Она только потребовала залог, который ты пообещал ей. Твоего сына! Цену за то, что эта деревня не погибла и чудовище покинуло наши края.

Мандред закрыл лицо руками. Она пришла! Как он мог дать ей это обещание!