Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - Наталия Новохатская

Но всего этого я сообщать Аркаше не стала, а доложила о наличии ассоциации, вот только какой, увы, не помню. Аркаша не держал на меня обиды, наоборот приветствовал готовность к сотрудничеству и пообещал, что любую ассоциацию он из меня добудет, вспомню, как миленькая.

– Тогда мы сделаем так, – радостно оживился он. – Я беру блокнот и фломастер. Жаль, что ноутбука с фотороботом не дали, говорил же Володьке, а он пожалел, жлобина несчастный. Ну ничего, рука еще не отсохла, сам нарисую. Ты сосредоточься, потом расслабься и начни вспоминать, потихоньку, полегоньку, но очень подробно. Каждую мелочь и, самое главное, свои мысли в порядке поступления. Что происходило, и сразу, что ты подумала, что показалось, что заметила. Только не стесняйся, если вспомнится двоюродный дедушка, давай и его, лишним не будет, я потом разберусь, ну и поймаем твою ассоциацию. А как схватишь, то я нарисую, а ты поправишь, так и вычислим хоть какой портретик. Дома на фотороботе погоняем, но первые впечатления, они самые ценные. Потом доскажешь, а если не вспомнишь, то еще раз расскажешь, а я вопросы задам, работка, будь здоров!

– Я согласна, не дергайся, – предупредила я. – Но один вопрос можно? Спасибо, Аркаша, ты очень добрый. А вопрос вот какой. На черта нам портрет, небось ведь рядовой киллер, если даже получится, какой от него прок?

– Хорошая ты девка, даже неглупая где-то, но службы не знаешь, вот твой главный недостаток, – посочувствовал Аркаша по-простецки. – Рядовые киллеры сидят дома, по заграницам не ездят, это раз. Выследил он тебя хорошо, это два. А мне лично показалось, что годков ему не двадцать, по моторике видно, тяжеловато уходил, это три. Так что вполне может быть, что он не шестёрка, тогда нам будет легче. Сунем портрет родным и знакомым нашего покойника, кто-нибудь да опознает. Не исключено, что у самих что-то есть, у нас с Володькой не архив, конфетка.

– Убедили, господин Ярнатовский, – признала я. – Давайте ориентировку, от какой печки будем танцевать.

– Ну ты пришла из кафе "Зеус", причем дала кругаля, чтобы к тебе официант не рвался, это я помню. Зашла в номер не из холла, а из бокового входа, никого рядом не видела. Открыла дверь ключами, зажгла свет в комнате, потом у кровати. Открыла дверь на балкон, взяла сигарету, вышла на балкон, услышала громкую музыку, – сообщил Аркаша, как будто стихи читал.

– Аркаша, я в восхищении, и ведь без бумажки! Как ты запомнил столько ерунды? – я просто не удержалась.

– Не отвлекайся, нет здесь никакого Аркаши, ты одна в номере, вышла на балкон, там музыка играла и свет прыгал, ты подумала, что не заснешь, погасила сигарету и… Ну! – Аркаша своё дело знал туго.

– На перилах опять полотенце сохло, чужое, цвета не видела, – я вступила в действие. – Мокрое, я подумала, вот раззява, сопрут, ну и черт с ним! Потом стала решать, поработать с драконами или просто посидеть, тогда надо стул вытащить, и табуретку, чтобы ноги положить. Платье снять и туфли, где тапочки, не помнила, а искать не хотелось. Так хорошо?

– Молодец, про чужое полотенце – это заметим, давай дальше, ничего не пропускай.

– С этого момента уже по гроб жизни! – сообщила я. – И вдруг засвистело, зашелестело, странный такой звук, как ветер в камышах. Сначала за кустами, потом громче, прямо передо мной. И тут он возник, схватился за перила и перепрыгнул. Я подумала, что кто-то из местных, которые в ресторан звали, ну и прикрикнула по-английски. Мол, что тебе дураку надо, вернее, что ты здесь делаешь?

– Скажи буквально, по-английски, – скомандовал Аркаша, я сказала и припомнила, откуда выражение подцепила, что это английская девушка про кузину рассказывала.

– А он мне ответил по-русски: «А ты что здесь делаешь?» – продолжила я со вкусом. – Потом «Где он?». Вот тут у меня ноги уплыли, я врубилась, что это вовсе не местный кавалер явился, а Валька меня подставил. Влипла, как кур в ощип. Но мужика не видела, только тёмный силуэт и голос, что-то с голосом. Сейчас вспомню. Понимаешь, фразы грубые, но интонация не родная, и голос всю дорогу какой-то не тот, – я пыталась донести впечатление.

– Молодец, давай дальше, у тебя получается! – не знаю искренне или нет, похвалил Аркаша.

– Но я совсем растерялась, надо было говорить, как Валька подсказал, что путевку продали – но не могу, не идет…

– К чёрту Вальку, только ты сама. Давай!

– Музыка гремит, прожектор пляшет, кричи не кричи, никто не услышит. Вот зачем покойник Костя место выбрал, для секретности, тут к нему подлодка могла подойти, никто бы не заметил, да хоть броненосец. Но себя стало жалко.

– Умница, давай дальше, про место – отлично!

– Я себя пожалела и сказала: «Я ничего не понимаю, кто вы, что вам надо? Я закричу!». А он сказал: «"Кричи громче, а то не услышат», и взял меня за руку, как тисками сдавил, но не грубо, хотя явно хотел напугать. Он вообще всё делал без души, хватал, окунал, пугал, как-будто ему давно надоело.

– Выводы после, сейчас ты там. Давай, детка, давай!

– А когда взял за руку, то рванул к двери, я думала, что потащит в номер, а он только заглянул, потом встряхнул меня и опять сказал: «Повторяю, где он?». Очень странно спросил, без интереса, но настоятельно. Я не поняла тогда и сейчас тоже. Но, стой, я вспомнила, тут оно стало красным…

Аркаша машинально глянул мне за спину, я тоже зачем-то обернулась, но «Пляжный Гребень» уже погас и не гремел.

– Да, вспыхнуло, как в аду, и я его разглядела. Кругом красное, а он как из преисподней, только рогов не хватает! Ну, не чёрт, нет, не дьявол, что-то местное, из мифов, а я только что видела картинку. Животное, но не козёл, побольше, точно такой… Всё. Вспомнила, бери свой блокнот.

– Уже взял, давай!

– Подожди, возьми мою сумку, позади тебя, давай сюда, – я откинула одеяло, вытащила вещественное доказательство и протянула Аркаше. – Вот смотри, я времени не теряла, купила наглядное пособие по древнекритской культуре, альбом. И вот он, голубчик, прямо на обложке, на фоне развалин. Критский бык, культовое животное. Вот если нарисуешь без рогов и с человеческим лицом, то будет похож. Таким он привиделся, в красном освещении.

– А ты не перепутала? – осторожно спросил Аркаша.

– Вполне могла, но ты нарисуй, а я посмотрю, – предложила я. – Если не получится, то нарисуешь черта без рогов.

– Хорошо, уже рисую, а ты пока не смотри, а рассказывай дальше, так же подробно, с отступлениями и своими ассоциациями, – потребовал Аркаша.

– Боюсь, дальше с ассоциациями глухо, я сказала опять, что ничего не знаю, тогда он сказал: «Пойдем-ка, погуляем», и потащил меня с собой. Почему я не орала благим матом, не знаю, наверное отрубилась. Помню, что туфли потеряла одну за другой, помню, как на пляже упала и встать не могла, потом вдруг оказалась в воде по пояс, платье поплыло, его стало жаль, совсем новое…

– Да, туфли я принёс, а платье надо промыть, но потом, – сообщил хозяйственный подполковник.