Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - Наталия Новохатская

Кажется, это у Высоцкого была «Баллада о звёздных пиратах», или что-то похожее на космическую тему, во всяком случае текст: «не помню, как поднял я свой звездолёт…» стал точной иллюстрацией к моему дальнейшему состоянию и действиям. Ощущая адское жжение в организме, я перемахнула через шоссе, пробежалась по травке, с трудом избежала погружения в фонтан, далее влезла на свою лоджию через клумбу и лишь на месте сообразила, что дверь, она же окно, заперта изнутри. Следующим номером программы я вылезла с лоджии тем же манером и гениальным наитием толкнулась в ближнюю дверь здания, а не побежала кругом, что ставлю себе в большую заслугу. Надеюсь, что мало кто видел мой извилистый путь, а если видел, то шут с ним!

Когда дверь номера неожиданно открылась, а потом окно отъехало в сторону, сознания хватило лишь на то, чтобы упасть на одну из коек и отключиться на месте, прямо в сандалиях и в шортах, по-моему, даже с сумкою в руках. Так славно я начала пребывание на острове Крит, в пригороде поселка Сталис, ещё точнее в древнейшем поселении под названием Малия, в плотном окружении буквальных и фигуральных кактусов.

Сколь долго длился сон, разобрать было сложно, поскольку забытье проходило разные стадии. Я то проваливалась в темные ямы, то почти всплывала к поверхности и слышала близкие разговоры по-немецки, то пребывала где-то на середине между сном и явью и видела что-то, вполне годящееся и туда, и сюда. Неизменным на всех стадиях оставалось ощущение, что я сплю прямо на улице, и некое смутное неудобство по этому случаю.

Когда глаза открылись, я обнаружила себя на кровати в номере 101 и испытала большое облегчение. Судя по виду из окна и доносящимся звукам, световой день и приморский праздник жизни продолжались. По шоссе сновали машины и мотоциклы, лёгкий ветерок шевелил цветы и ветви, немецкие возгласы радостно доносились со всех сторон, а на видимой части моей ограды сохло чужое гостиничное полотенце. Тёмно-синее, а мои, очень похожие, были горчичного цвета.

Замеченный непорядок поднял меня с ложа, я вышла на лоджию и заметила молодого немца, он сидел у соседнего номера между вазонами, но тотчас вскочил и забрал отельное имущество, при этом невнятно извинившись. Заводить лишнее знакомство я совсем не собиралась, поэтому мило улыбнулась и скрылась внутрь номера, отметив, что, увы, нет совершенства в этом мире, даже в оплаченном Костей уединении нашлись соседи, сидящие под моими окнами с синими полотенцами.

Однако долго горевать не хотелось, я сверилась с часами и снова пошла на пляж, принять серию послеполуденных морских процедур и солнечных ванн. Хоть и на халяву, но моя порция средиземноморских наслаждений была отмерена скупо, всего неделя, так что надо было пользоваться. Во второй половине дня ни море, ни солнце хуже не стали, я наслаждалась природными благами вовсю, тем более, что после четырех часов публика начала покидать пляж, просидевши там целый день напролет.

Вот чего я никогда не умела, к тому же всегда плохо загорала, поэтому относилась к морскими купаниям осторожно, с утра до полудня, и с четырех до заката. Иначе – сгоревшая физиономия и кошмарные волдыри на плечах, всё опробовано! Однако остров Крит не даром славился знойным солнцем, я поняла, что даже в строгих рамках надо мазаться солнечным кремом, иначе неприятных следствий не избежать. Так я наметила расписание: шведский стол на ужин, далее пробег по местным лавочкам в поисках крема для загара, потом хотелось посидеть над ласковым вечерним морем за маленьким столиком любого ресторана, помечтать под вздохи волн и выпить прохладительного. Однако до ужина я положила изучить планировку «Кактуса», чтобы не ходить витыми кренделями и не оставлять о россиянах более превратного впечатления, чем необходимо. Кроме последнего пункта я исполнила намеченную программу досконально. План местности никак не давался, хотя я опознала пару путей и почти научилась ими пользоваться.

Шведский стол, накрытый к ужину, пестрел яствами, как скатерть-самобранка, и я опять перебрала лишнего, но заставила себя съесть до крошки. Во-первых, в платье цвета "мов" не было карманов, а если бы и были, то салат или долму в соусе я класть туда не стала бы. Опять же по двум причинам. Во-первых, я не совсем спятила, а во-вторых, соседи по столу, пара милых французов из Прованса, вряд ли пережили бы такое потрясение основ.

Не говоря уже о метрдотеле или завпищеблоком. Плотный округлый дяденька средних лет подсел к моему столику, когда французская пара удалилась, представился по должности и завёл разговор, предварительно узнавши, какой язык общения я предпочитаю. К концу дня я перестала удивляться тому, что почти весь персонал исправно говорил по-английски, а мальчики с пляжа хвастались, что могут к следующему сезону выучить русский, если понадобится.

Всё шло гладко в общении с метродетелем, пока я не вспомнила об унесённых утром бутербродах и не смутилась при мысли, что кто-то заметил, донёс по начальству, и теперь заведующий пришел проследить лично, не кладу ли я пищу в карман. Что именно затем он сидит и спрашивает, как мне здесь нравится, что я делаю в Москве, и отчего отдыхаю одна. На последнем вопросе догадка как раз и стукнула, я замялась и не дала чёткого ответа.

Боюсь, что мою реакцию мэтр истолковал ложно, он оживился и стал советовать, как избыть одиночество сразу после ужина. Как то: пойти в ресторан напротив, где веселятся и танцуют всю ночь напролёт, там сыщется тьма кавалеров; либо завернуть в таверну, где местные юноши с восторгом заведут дружбу с милой иностранкой; а на худой конец можно пригласить его в номер и устроить вечеринку с танцами.

Моего смущения хватило как раз до вечеринки с танцами, я опомнилась и вежливо сообщила, что приехала для отдыха и уединения, спасибо за внимание, у меня есть чем заняться. Я привезла с собой работу, и она составит наилучшую компанию. Убедившись, что я не нуждаюсь в компании и не кладу котлету за декольте, заведующий столовой пожелал приятного отдыха и скрылся.

Второе, вернее, третье (считая Андреаса или Диметриуса) предложение провести ночь в ресторане на морском берегу я получила, когда стемнело.

После ужина я прошлась вдоль морского берега, буквально усеяного увеселительными заведениями, и выбрала себе кафе, где террасы ступенями подходили к воде, а волны плескали у ног сквозь подсвеченные камни. Круглый столик на одну персону оказался премиленьким, на нём зажгли свечку в мою честь, быстро принесли клубнику со сливками и кампари с оранжем. Я глядела на море и смаковала дорогое удовольствие, слегка омрачённое английской парочкой у меня за спиной.

Невидимая во тьме девушка сообщала спутнику нудные, излишне откровенные подробности своей семейной истории. Прекратить поток излияний я не могла, оставалось лишь абстрагироваться, потягивать кампари и слушать шум волн. Что я и делала, пока подошедший официант не предложил посетить модный ночной ресторан на берегу, когда он закончит смену. Сначала молодой человек спрашивал, как мне у них нравится, я честно отвечала, что очень даже.

И вот на тебе – привет горячий! Далось им всем это злачное место!

– Неужели вам не надоели рестораны? – бездумно вырвалось у меня.