Зажечь небеса - Эмма Скотт

Уэстон с головой погружен в изучение экономики, и я вижу, что занятия ему нравятся. Какая-то часть его души начинает открываться миру.

Не знаю, что это, но это нечто более значимое, чем цифры. Возможно, до сих пор эта часть его души была похоронена в песках Сирии.

Пески Сирии… звучит как название телевизионного фильма.

Уэстон может дать другому человеку намного больше, чем сам думает. Мне кажется, однажды он немного привыкнет к своей новой жизни, откроет эту часть себя и избавится от своих внутренних пут, которые сковывают его сейчас. Его удерживает не паралич, а нечто неуловимое. Я еще не знаю, что это, но уверена: в один прекрасный день Уэстон станет величественным.

Кажется, я слишком часто использую слово «величественный» по отношению к Уэстону.

Да, я помню свои клятвы и верна им. Я рассказала о них Уэстону, когда мы вместе ходили за продуктами – потому что самые важные и значимые разговоры обычно происходят в отделе «Фрукты и овощи», правда? Мне всё еще нужно работать над собой, и всё же я доверяю себе всё больше и больше.

Я всё больше и больше доверяю Уэстону.

Вот смотрю сейчас на эти слова и даже не понимаю, что они означают. В чем я ему доверяю? Вспоминаю ту ночь, когда мы целовались на диване – с тех пор прошел почти год. Я много об этом думаю, почти каждый день, если говорить начистоту (а с кем еще мне откровенничать, если не с собственным дневником). Интересно, вспоминает ли Уэстон о той ночи? Вероятно, нет, а если и вспоминает, то как о чем-то, случившемся в «другой жизни». Подозреваю, он считает, что его тело слишком повреждено, чтобы быть сексуально привлекательным. По моему скромному мнению, он глубоко заблуждается. Надеюсь, доктор, к которому Уэстон отправится в эти выходные, скажет ему то же самое.

Мы с Уэстоном едем на три дня в Бостон. Уэстона ждет ежегодный осмотр у врачей. Мы остановимся в гостинице (в разных комнатах, спасибо большое), а после того как он посетит врачей, пойдем ужинать. Может быть, отправимся на какую-нибудь экскурсию по Бостону или пообедаем с Полом и матерью Уэстона…

Вообще-то мне всё равно, чем мы будем заниматься.

Это плохо? Он же лучший друг Коннора. Но Коннор ушел и забрал свои слова с собой. Я начинаю гадать, был ли его уход предначертан судьбой, дабы показать мне, что все те красивые слова ничего не значат, если за ними не стоит настоящее чувство. Я с восторгом читала те письма и стихи, и Коннор это знал, но теперь понятно, что он с легкостью от них отказался. Я долго мучилась, пытаясь понять, как он может писать такие глубокие письма… не воспользовался ли он ими, чтобы удерживать меня рядом?

Не думаю, что он намеренно причинил мне боль… я знаю, он отчаянно пытался найти самого себя и вырваться из-под давления родителей.

Однако факт остается фактом: он манипулировал моими чувствами, вместо того чтобы их уважать.

И, раз уж речь зашла о фактах, я сама не уважала собственные чувства. Мне так сильно хотелось, чтобы наши с Коннором отношения были столь же прекрасны, как его письма, что я потеряла саму себя, с головой окунулась в переживания. Нужно уважать мои чувства, а сейчас все они направлены на Уэстона.

И мне кажется, в этом нет ничего плохого.

– «Ритц-Карлтон»? – недоверчиво спросила Отем. Когда такси остановилось перед отелем, девушка посмотрела в окно и слегка шлепнула меня по руке. – Ты же сказал, мы остановимся «в какой-нибудь милой гостинице».

– «Ритц» – довольно милая гостиница.

– Это же роскошный пятизвездочный отель, – фыркнула Отем. – Немного больше, чем просто «милый», дружище.

Водитель такси достал из багажника мое кресло. Я перебрался в него, а Отем покатила оба наших чемодана ко входу.

– Я еще никогда не останавливался в роскошном отеле, – сказал я. – А ты?

– Нет, никогда, – ответила девушка. – Это впервые.

Мы обменялись понимающими взглядами. Двое бедолаг, обучающихся на стипендию, вполне могли немного себя побаловать. Я мысленно хлопнул самого себя по подставленной ладони, довольный, что могу порадовать Отем.

Пока я нас регистрировал, Отем рассматривала шикарный холл со всеми его мраморными полами, изысканными светильниками и дорогой мебелью.

– С ума сойти, – проговорила она. – Пусть это бестактно, но не могу не спросить: ты точно можешь себе это позволить, не растранжирив все деньги Коннора, про которые ты говорил?

– Ты можешь спрашивать меня о чем угодно. И, нет, я не трогал деньги Коннора, чтобы оплатить гостиницу.

Я живу как скряга и почти не притрагиваюсь к этим деньгам. Мне ненавистна эта ситуация, и всё же…

– Знаю, – проговорила она. Мы направились к лифтам. – Тебе всё это не нравится, но тебе нужны эти деньги.

– В точку. Но эта поездка – небольшой бонус от «дяди Сэма», что-то вроде пенсионной выплаты. Мне показалось, сейчас самое время потратить эти деньги, да и место подходящее.

«И подходящий человек рядом, на которого хочется тратиться».

Отем улыбнулась мне сверху вниз, ее глаза сияли.

– Спасибо, Уэстон. Чудесный сюрприз.

– Только не плачь, еще рано, мы пока только лифты видели.

– Тогда перестань делать мне приятное, – усмехнулась Отем и хлюпнула носом.

– Должен же я отплатить тебе за любезность, раз ты поехала со мной по врачам, – заметил я.

Двери лифта открылись перед нами.

Я успел довольно хорошо изучить Амхерст и знал, куда можно и куда нельзя поехать в инвалидной коляске, но Бостон был старым, колониальным городом. Одни только вымощенные кирпичом тротуары сулили множество проблем, и мне совершенно не улыбалось застрять где-то, на потеху публике, одному, без поддержки.

«Симпатичная история, Носочный Мальчик. Уверен, прося Отем поехать с тобой, ты совершенно не думал о том, что она будет спать в соседнем номере».

У нас были смежные комнаты с видом на Бостон-Коммон и Общественный сад. Не успел я заехать в свой номер, как дверь, соединяющая наши номера, распахнулась, и внутрь ворвалась Отем.

– Это потрясающе. Ты видел свою ванную? Ты должен увидеть ванную комнату.

Столики и душ были из серого мрамора, мое кресло спокойно умещалось в ванной комнате, и еще оставалось место, а рядом с самой ванной имелся бар.

– Ты сможешь управляться здесь сам, да? – сказала Отем.

– Легко.

– Слава Богу. Знаешь, я тут посмотрела, куда мы можем сходить на экскурсию в эти выходные, и теперь просто вне себя: во множество мест ты либо вообще не сможешь попасть, либо сможешь, но с большим трудом.

– Полагаю, об автобусной экскурсии не может быть и речи?